— Опять дождь, — Валенси, толкнув дверь, вышла на террасу, плотнее закуталась в шаль. — Давно пора снегу…
— Как раз под настроение, — поморщившись, отозвалась я, переступая порог и отходя к перилам, огораживавшим небольшую площадку перед домом. Дерево было чуть шершавым и влажным.
Наклонилась вперед… ветер кинул в лицо россыпь капель, охладив кожу:
— Я иногда думаю: ради чего все это?
— Ради чего? — повторила Вали. — Вопрос для разговора под бутылочку тарканского.
— Так бесполезно, — намекая на спецботы, попыталась я усмехнуться… не получилось. — Извини, не вышло из меня приятной собеседницы.
— И кто тебя так? — подойдя, встала она рядом.
— Идем-ка в дом, — нахмурилась я, развернувшись к подруге. Сама была в форме — термоконтроль не дал бы замерзнуть, а Валенси в домашнем платье. — Не хватало еще простыть!
— Ты не ответила. — Мою заботу она просто проигнорировала.
Из нас двоих Валенси Шуэр была старше.
Это только казалось. Последние полтора года окончательно избавили меня от иллюзий, не то, что бы лишив жизнь красок, но сделав ее острее. И… жестче, бескомпромисснее.
Или… или!
Валенси в ее прошлом удалось остановиться на краю пропасти, признав, что борьба с тварями не женское дело. Я же в нее рухнула. И теперь падала… падала… падала…
— Список будет длинным, — грустно улыбнулась я. — И не обращай внимания, это только усталость.
— Ты кого пытаешься обмануть? — огорченно качнула она головой.
— Себя! — согласилась я с ней. Повторила: — Идем в дом. — Дожидаться ответа не стала, направилась к двери. — Ты обещала тарканское.
— Любимое вино Римана, — чуть слышно произнесла она за спиной. — Ты так и не отвечаешь на его вызовы?
— Нет, — твердо ответила, входя в комнату. — Мне нечего ему сказать.
— Ты ведь любишь… — не вопросом, утверждением выдохнула Вали.
Оглядываться не стала, и так знала, с каким выражением лица она смотрела на меня. Не осуждая — нет, но и не сочувствуя. Просто понимая вот этот сволочизм, для которого кроме долга был только… долг.
— Я — беременна, — неожиданно сказала она, заставив меня застыть… захлебнувшись вздохом. — Вано еще не знает…
Мы говорили о войне, о предательстве, о… Ей хватило двух слов, чтобы все это стало мелким, неважным…
— Ты — беременна?! — я развернулась резко, не позволяя себе думать. Все мои мысли сейчас не имели значения, только будущий ребенок. — Валенси…
Она стояла, прислонившись к косяку двери, и жалобно смотрела на меня:
— Я — дура?
— Ты… — я бросилась к подруге, прижала ее к себе, не понимая, чего мне хочется больше: кричать от радости или… боли.