— Ну почему же, — резко отпустив меня, направился он к столу, — но вряд ли я смогу узнать больше, чем ты по своим каналам. Информация о таких, как Кривых, идет под серьезными грифами.
— Таких, как он… — уже в очередной раз повторила я, рассматривая спину своего собеседника. Слегка приталенный пиджак давал полное представление о скрытом под ним прекрасно развитом теле.
— Около девяти стандартов тому назад на генерала Орлова было совершено покушение. Несколько дней в критическом состоянии, на ушах стояли все…
— И какое отношение имел к этому Кривых? — на лету «поймала» я оба спрятавшихся за его словами откровение. И то, в котором фигурировал без веских на то оснований, лишь на одном чутье заинтересовавший меня полковник, и второе, в котором звучали рекомендации обратить внимание на события тех дней.
— Он был в группе, которая вела расследование. — Мой следующий вопрос, касавшийся возможных контактов Кривых и Шторма, он предвосхитил, тут же добавив: — Правительственная, курировавшая действия контрразведки.
— Птица высокого полета, — невольно качнула я головой. Его присутствие на совещаниях Координационного совета больше не являлось для меня загадкой. — Считай, моей просьбы ты не слышал.
— Ну почему же, — резко развернулся Низморин ко мне. Во взгляде был заметен хорошо знакомый энтузиазм. — Все, что смогу…
— Будь осторожен, — вместо того чтобы разделить кураж, предостерегла я. И повторила… догадываясь, что мои слова уже ничего не изменят: — Очень осторожен…
Наши игры с каждым днем становились все опаснее, но мы продолжали идти вперед, точно зная, ради чего рискуем своими жизнями…
— Далин… Далин… Далин… — Орлов прикрыл ладонью глаза, большим и средним пальцем сжал виски. В голове гудело, спать хотелось немилосердно, но… до поставленной перед собой программы минимум он сегодня еще не добрался.
— Николай Сергеевич… — произнес Шаевский, посмотрев на генерала не то, чтобы с сочувствием, но с пониманием — точно, — теперь эта информация от нас не убежит…
— Мало тебя полковник в дерьмо мордой тыкал! — довольно добродушно, что только подчеркнуло смысл фразы, оборвал его Орлов.
Отнял ладонь от лица, опустил руку, тут же, по уже въевшейся привычке потянувшись за карандашом. Чистый лист давно лежал перед ним, продолжая смущать своей белизной.
Такого, чтобы за все время разговора ни одного рисунка…
Всего лишь усталость…
Орлов и хотел бы с этим что-нибудь сделать, но не мог. Вопрос стоял: или — или…
Он предпочел бы то, в котором победа оказывалась на их стороне.
— Господин генерал… — подобрался Шаевский. Выдавали глаза — не найти даже намека на подобострастие.