12. Четвертая потенция разрешает дуализм единичного и вселенского духа. Неудержимое устремление к единению, характеризующее любовь, свидетельствует, что единство вселенского духа есть норма, а разделение — нечто чуждое ему. Разрешение противоречия обуславливает радостный характер этой потенции.
13. Следует несколько подробнее уяснить отношение сострадания и любви. Сострадание как настроение таит в себе внутреннее противоречие, которое обнаруживается только при осуществлении деятельности по указаниям сострадания. Пусть монада А сострадает монаде В. Это значит, что А переживает ограниченность В. Монада А уже не желает могущества по отношению к В. Но страдание В вызывается насилием, которое В испытывает со стороны некоторой монады или группы монад С. Если А из сострадания к В станет устранять причину страдания В, т. е. захватнические стремления С, то сострадание, как вселенское настроение уже нарушено, так как приходится ограничить могущество С. Таким образом, сострадание не может проявлять себя в действии, не отказываясь от самого себя, т. е. не переставая быть настроением вселенского бедствия. Это можно наблюдать и в действительности. Накормить голодного можно только пожертвовав жизнью животного или растения; излечить больного от болезни можно лишь убив бактерии и т. д. Поэтому сострадание, дошедши до высокого напряжения, действуя сознательно, жертвует менее остро страдающим в пользу более сильно переживающего страдания. Но зрение таких неизбежных страданий, еще более усиливая сострадание, доводит личность до отказа от всякой деятельности в качестве монады, заставляя устремить все внимание на вселенский дух.
14. Любовь есть самоутверждение вселенского духа, как абсолютной мощи в отдельных личностях. Если сострадание переживает чужую двойственность природы, любовь за других хочет их чистоты, сознавая монадическое, как чуждое личностям. Любовь хочет могущества духа над душой в каждой личности и радуется чужому духовному могуществу. Поскольку же любящий жалеет о моральном несовершенстве других, он уже переходит к состраданию.
15. Как сострадание, так и любовь суть переживания вселенские. Пятая же потенция есть вновь личное переживание, но в самом полном смысле этого слова. Первая и вторая потенция вскрывают и разрешают двойственность в личности, т. е. в одном из нас. Третья и четвертая потенции вскрывают двойственность в целокупной жизни, т. е. в нас. Первая пара потенций указывает норму личности; вторая пара указывает вселенскую норму. Обе нормы, личная и вселенская, объединяются в пятой потенции, т. е. свободе. Уже первая потенция показала, что личность богаче монады; в личности надо различать дух и душу; но даже во второй потенции нельзя говорить о вселенском духе. Хотя долг и повелевает совершать поступки, могущие даже повредить монаде, следовательно, необъяснимые из нее, но в долге не дано переживание того, что дух есть наша подлинная природа. Во второй потенции опять-таки не дается еще полного познания личности, хотя уже можно понять, что в личности надо различать душу и дух, причем душа должна подчиняться духу, как подлинной природе я. Но во второй потенции еще не дано переживание вселенского единства. Третья же и четвертая потенция, перенося центр тяжести во вселенский дух, не позволяют заключить чего-либо о природе личного. Только свобода дает познание личности, как состоящей из души и духа, причем личный дух погружен во вселенский дух, однако оставаясь личным. Сострадание и любовь расширяют дух в необъятности вселенских переживаний до самозабвения; свобода же вновь утверждает личность, давая человеку ощущение своего участия во вселенском духе и своего действия с ним. Свободный человек делает добро не потому, что это сильнейший мотив, но потому, что это единственный мотив. Отсутствие всякого дуализма рождает блаженство или высшую радость, которой отличается свобода.