Едва с Лениным произошел первый апоплексический удар и он обезъязычел, соратники запаниковали. Большинство было убеждено, что без Ленина власть им не удержать. Пытаясь во что бы то ни стало вернуть его в строй, цекисты послали в Горки целую стаю врачей – за два года сорок три человека.
Как же он их ненавидел! В апреле двадцать третьего года через Крупскую писал Троцкому, что это чистые бесы и он знает, что раньше, при начале времен, они были ангелами-хранителями грешников. На людей Господь наслал воды потопа, а их в наказание низверг в ад. Теперь они тщатся себя оправдать, доказать Господу, что и потомки спасшегося Ноя не лучше. Жаловался, что медиков столько, что они буквально погребли его под собой.
Состояние Ленина не было ровным, он не только терял – одно, другое могло и восстановиться. Добавьте, что со многими утратами нет ясности – вообще настоящие ли они или были необходимы для конспирации, для обмана цекистов. Например, его отличавшиеся редкой систематичностью занятия с логопедами, в первую очередь с профессором Доброгаевым, вызывают бездну вопросов.
Я хочу, чтобы все записали, обращаясь к классу, продолжал Ищенко, что уже после первого удара, отбросившего его в детство, Ленин сделался таким же, как вы, как любой из сидящих сейчас передо мной. Что учитель, что ученик – каждый в нашем интернате признал бы его за своего. Вот, например, как у тебя, Перистый, у него поначалу была полная слуховая агнозия. Но постепенно, как и Камкин, Ленин лучше и лучше понимал, о чем с ним говорят. С другой стороны, он, как Уставин, долго сохранял чтение про себя, и лишь после второго приступа у него, как у Володи Польского, произошел распад образа буквы – слогового и синтаксического рисунка письма, – это называется «аграфия». Впрочем, и здесь, хотя лексикографический просмотр больше никогда к нему не вернулся, зрительско-анализаторский странным образом уцелел – по заголовку, по тому месту, где помещена статья, Ленин легко догадывался, что в ней.
Во время приступа в марте двадцать третьего года у него была полная афазия, несколько часов он кричал и кричал одну фразу: «Помогите, ах, черт, йод помог, если это йод». Но через месяц афазия смягчилась. Осталась прежней, не изменилась лишь его мимика да жесты. Особенно выразительны – о чем упоминают все, кто его тогда окружал, – были ленинские глаза.
В общем, он, хоть и оглядываясь, уходил и, так же временами оглядываясь, без сожаления выкидывал через плечо то, что приобретал год за годом. За неполных два года Ленин разучился читать, писать, считать, говорить, а частью и понимать слова. Иногда он даже пугался, как стремительно возвращается в детство. С января двадцать третьего года он уже не умел сам одеваться, пользоваться зубной щеткой.