— Про Книгу рекордов Гиннесса слыхал? — спросил я.
— Чего? — покосился на меня мужик.
— Глянь.
Я достал из сумки книгу.
Мужик быстро пролистал ее, засунул за пазуху и отворил маленькую железную дверь в стене.
— Пойдем, — сказал он.
За дверью находился ангар, в котором ровными рядами стояли черные машины.
— У тебя какая? — спросил мужик.
— «Пятерка».
— Эта пойдет?
— Пойдет.
— Иди плати.
Он дал мне какие-то бумаги. Я помчался в кассу.
— Это наша машина? — не поверила своим глазам Алена, когда я открыл перед ней дверь. — Откуда здесь черные «жигули»?
— Оттуда, — сказал я.
Я и сам не знал, по какому верховному распоряжению в Яхрому прибыла партия черных «жигулей». Поговаривали, что на таких по ВАЗу разъезжало начальство. Однако факт оставался фактом: домой мы ехали на черной «пятерке».
Леонид, кстати, долго не верил, что нам досталась черная машина. Он вообще считал, что мы его разыгрываем, когда я попросил отвезти нас в Яхрому.
— Сейчас никто ничего никому не дает, — сказал он. — Какая, к черту, машина?
— У нас бартер, — объяснил я. — А по бартеру можно все.
— И по бартеру нельзя, — уперся Леонид.
— Поехали, сам увидишь.
Леня увидел — и все равно не верил.
— Не может быть, — ошалело вертел он в руках паспорт транспортного средства.
— Вот, написано: владелец Елена Георгиевна, — показал я.
— Она же черная!
— Да, так и написано: черная.
— Но ведь ты простой писатель!
— Хуже, чем простой, но мне и не дали. Бартер у Елены Георгиевны.
Леонид захлопнул дверь «Нивы» и укатил, не дожидаясь нас. Чувствовалось, эта история выбила его из колеи.
— Куда поедем? — спросила жена, усаживаясь рядом со мной. Она легко освоилась в своем новом автомобиле.
— Домой, — сказал я. — Завтра поедем ставить машину на учет.
— Поехали, — покорилась жена.
В принципе она легко бы поехала и не на учтенной машине. Но лучше, чтоб все было по закону.
Я тоже долго не мог привыкнуть, что у меня черная «пятерка». Несколько раз у нас пытались ее купить. Как только я подъезжал к какому-нибудь автоцентру, ко мне тут же подскакивал человек кавказской наружности.
— Продашь?
— Не продается, — захлопывал я дверь.
— Хорошие деньги дам.
— Тем более.
Итак, к миллениуму я подкатывал на черном автомобиле. Но до него было еще несколько лет. А во времена миллениумов один год считается за два, если не за три.
Жить в эти времена было интересно, но очень опасно.