– То, что тебе говорили, неправда! Попытка очернить хорошего человека и прекрасного работника.
– Есть люди, которые утверждают, что Нюман вовсе не был прекрасным работником.
– Значит, они просто не знают, о чем говорят.
– Но ведь ты знаешь.
– Знаю. Стиг Нюман был лучший начальник из всех, которые у меня были.
– Есть люди, которые утверждают, что и ты не особенно хороший полицейский.
– Вполне возможно. Хоть у меня за всю службу нет ни одного замечания, с этим я спорить не стану. А вот забрасывать грязью Нюмана – совсем другое дело. Если кто-нибудь вздумает хаять его в моем присутствии, тогда я…
– Что тогда?
– Тогда я сумею заткнуть рот этому человеку.
– Каким способом?
– Это уж моя печаль. Я не первый день работаю в полиции. И знаю свое дело. Он меня выучил.
– Стиг Нюман выучил?
Хульт снова поглядел на свои руки.
– Да. Можно сказать, что он. Он многому меня научил.
– К примеру, как приносят ложную клятву? Как переписывают рапорты, чтобы каждое слово в них было правдой, даже если все вместе взятое – наглая ложь? Как истязают задержанных? Где можно спокойно поставить машину, если надо дополнительно всыпать какому-нибудь бедолаге по дороге из участка в уголовную?
– Никогда ничего подобного не слышал.
– Никогда?
– Нет.
– Даже не слышал?
– Нет. Во всяком случае, про Нюмана.
– И сам тоже никогда не молотил дубинкой бастующих рабочих? По приказу Нюмана? В те времена, когда полиция общественного порядка носила сабли? Никогда?
– Нет. Никогда.
– И не сбивал с ног протестующих студентов? И не дубасил безоружных школьников на демонстрации? По личному распоряжению Нюмана?
Хульт не шелохнулся. Он спокойно взглянул на Мартина Бека и сказал:
– Нет, в таких делах я никогда не участвовал.
– Ты сколько лет служишь в полиции?
– Сорок.
– А Нюмана сколько знал?
– С середины тридцатых.
Мартин Бек пожал плечами и сказал бесстрастным голосом:
– Странно как-то, что ты вообще не имеешь об этом понятия. Ведь Стиг Нюман считался экспертом по вопросам общественного порядка.
– Не просто считался. Он был лучшим из всех экспертов.
– И, между прочим, составлял письменные инструкции о том, как полиции следует поступать в случае демонстраций, забастовок и беспорядков. Там-то он и рекомендовал атаковать с обнаженными саблями. А позднее, когда сабли вышли из обихода, он заменил их дубинками. Он же советовал полицейским врезаться на мотоциклах в толпу, чтобы рассеять ее.
– Я лично никогда такого не делал.
– Знаю. Этот метод был запрещен. Слишком велик оказался риск, что мотоцикл опрокинется и полицейский сам при этом пострадает.