– Доктор Фокс…
Литл. Я концентрирую на нем взгляд. Он стоит с той стороны кухонного острова, его лицо освещено ярким послеполуденным солнцем.
– Анна… – говорит он.
Я замираю, просто не в силах пошевелиться.
Он делает вдох, потом задерживает дыхание. Выдыхает.
– Доктор Филдинг рассказал мне вашу историю.
Я зажмуриваюсь. Вижу перед собой лишь темноту. Слышу лишь голос Литла.
– Он сказал, что патрульный обнаружил вас у подножия скалы.
Да. Помню его голос, этот мощный крик, несущийся вниз по горному склону.
– И к этому моменту вы провели там две ночи. Во время метели. В разгар зимы.
Тридцать три часа с того момента, как мы нырнули с дороги в пропасть, до появления вертолета, винты которого с бешеной скоростью крутились у нас над головой.
– Он сказал, что, когда они добрались до вас, Оливия была еще жива.
«Мамочка», – прошептала она, когда ее положили на носилки и укутали маленькое тело одеялом.
– Но ваш муж уже ушел из жизни.
Нет, не ушел. Он находился там, был вполне осязаем, его тело остывало на снегу. «Внутренние повреждения, – сказали мне врачи, – в сочетании с переохлаждением. Вы ничего не смогли бы сделать».
Я многое смогла бы.
– Вот когда начались ваши беды. Ваши проблемы вышли наружу. Посттравматический стресс. Просто… не могу себе это представить.
Господи, как я съеживалась под больничными лампами дневного света, как паниковала в патрульном автомобиле. В какую впадала депрессию в те первые разы, когда выходила из дому, пока наконец не осталась там.
И заперла двери.
И закрыла окна.
И поклялась, что буду скрываться от мира.
– Как я понимаю, вам хотелось быть в безопасном месте. Вас обнаружили почти замерзшей. Вы прошли через ад.
Я впиваюсь ногтями в ладонь.
– Доктор Филдинг сказал, что вы иногда… слышите их.
Я сильнее зажмуриваюсь, чтобы ни один лучик не пробился сквозь веки. «Знаете, это не галлюцинации, – говорила я ему. – Просто мне нравится воображать, что порой они здесь. Механизм психологической адаптации. Я понимаю, что избыточные контакты не идут на пользу».
– Иногда вы отвечаете им.
Чувствую на щеке солнце. «Лучше вам не увлекаться этими разговорами, – предупреждал Филдинг. – Нежелательно, чтобы это вошло в привычку».
– Понимаете, я был несколько сбит с толку, потому что из ваших слов следовало, что они где-то в другом месте.
Я не говорю, что в каком-то смысле это верно. У меня не осталось сил. Я пуста, как выпитая бутылка.
– Вы сказали мне, что расстались с мужем. Что ваша дочь сейчас с ним.
Еще одна фигура речи. Я так устала…
– Вы говорили мне то же самое.
Я открываю глаза. Сейчас свет заливает комнату, тени пропали. Все пятеро выстроились передо мной, как шахматные фигуры. Я смотрю на Алистера.