Человек, желающий создать себя на пустом месте, оказался бы в той же ситуации, что и человек из подполья у Достоевского, который считает, что свобода возможна лишь при условии полной независимости от любой мыслимой власти или силы[492]. Для него поступок является свободным лишь в том случае, если на него ничто не повлияло. А поскольку свои чувства и свой разум он считает продуктами такого влияния, то истинно свободный поступок должен быть независим и от них. Следовательно, действительно свободный поступок должен быть совершенно лишен связи с желаниями, предпочтениями и ценностями индивида. Однако это очень сильно отличается от наших интуитивных представлений о свободном индивиде, совершающем свободные поступки. Если я свободен, мои действия так или иначе должны проистекать из моей личности и служить выражением меня. При этом мою личность невозможно воспринимать саму по себе, в отрыве от окружающей среды. Как пишет Чарльз Тейлор: «Я могу определить собственную идентичность только на фоне значимых для меня вещей. Исключить историю, природу, общество, требования солидарности и все остальное, из чего я состою, значит исключить любые потенциально важные факторы»[493]. Свобода в высшей инстанции – это свобода посвятить себя тому, что нас волнует, а то, что нас волнует, никогда не возникает из вакуума. Вместе с тем мы обладаем способностью к рефлексии относительно того, что нас волнует, и можем принимать решение, стоит ли нам посвятить себя этому. Именно так мы определяем, кто мы есть.
Если сравнить теории Франкфурта и Тейлора, станет ясно, что последняя предоставляет нам гораздо больше свободы в сознательном выборе ценностей и того, чему мы посвящаем себя, не предполагая при этом, что такой выбор должен происходит в вакууме, хотя именно так Франкфурт и представляет альтернативу своей позиции. Позиция Тейлора родственна взглядам Фуко, который отмечает, что субъект, разумеется, не сам изобретает все те практики, которыми он пользуется в ходе создания себя[494]. Эти практики «навязаны» субъекту его культурой, обществом и социальными группами. И тем не менее работа субъекта над собой является выражением его свободы. Это «я», которое дисциплинирует себя посредством «аскезы» и освобождается от желаний и предпочтений, являющихся его частью, но тем не менее воспринимаемых как нечто чужеродное, от чего следует избавиться. Именно задавая себе вопрос, следует ли нам принять или отвергнуть определенные стороны своей личности, мы формируем свою самоидентификацию. Тем самым мы определяем себя и берем на себя ответственность за свою личность.