Едва ли мы совершаем какие-то поступки потому, что они придают нашей жизни смысл. Смысл – это скорее скрытый, нежели явный мотив, а может быть, и побочный эффект. В философских дискуссиях о смысле жизни наблюдается противостояние между субъективистами и объективистами. Субъективисты считают, как подсказывает нам название, что смысл жизни субъективен, то есть полностью зависит от установок субъекта. Объективисты, напротив, утверждают, что существуют независимые от субъекта стандарты смысла жизни, например, этического свойства. В философии XX века без сомнений доминировал субъективистский подход, однако в последние годы тенденция изменилась. В пользу объективизма говорит то, что существуют такие возможные жизни, которые в целом являются бессмысленными, несмотря на то, что определенному количеству людей они субъективно кажутся осмысленными. С другой стороны, едва ли возможно дать общее объяснение смысла жизни, не отталкиваясь при этом от субъективного отношения к этому смыслу.
Сьюзен Вулф считает, что смысл жизни есть результат встречи между субъективной симпатией и объективной привлекательностью[504]. Вулф считает, что смысл жизни должен частично происходить из чего-то, обладающего объективной ценностью, независимо от предпочтений субъекта. Смысл должен иметь какую-то объективную базу. Вопрос в том, как нам понять, что обладает объективной ценностью, а что нет. Кто должен быть высшей инстанцией, решающей этот вопрос? Вулф признает, что высшей инстанции не существует, однако утверждает, что несмотря на это, можно провести границу между тем, что обладает истинной ценностью, и тем, что ею не обладает[505].
Это различие чисто интуитивно. Предположим, индивид X посвятил свою жизнь написанию труда, который должен дать людям новое, более полное понимание своего бытия, а индивид Y посвятил свою жизнь тому, чтобы заполнять лист за листом одним и тем же предложением: «All work and no play makes Jack a dull boy» (в переводе с английского: «Тоько работа и никаких развлечений – какая скука»). Далее мы можем предположить, что X и Y получают от своих занятий совершенно одинаковое удовлетворение. И тем не менее существует принципиальная разница между ними, состоящая в том, что X делает что-то по-настоящему осмысленное, тогда как занятие Y представляется нам совершенно лишенным смысла. Это подсказывает нам, что смысл может и должен заключаться в чем-то внешнем по отношению к субъекту и его субъективным ценностям.
Здесь Вулф пересекается с критикой романтизма, в котором никакие объективные критерии не имели значения, и все определялось лишь субъективным восприятием мира. Гегель утверждал, что эта субъективность оказывалась пустой: «То, что существует, существует лишь благодаря моему “я”; а то, что существует благодаря моему “я”, я могу изменить или отвергнуть. Из такого абстрактного “я” не может произойти ничего, кроме пустых форм; и если у нас есть лишь они, то ничто не может обладать ценностью само по себе, а лишь в силу той ценности, которой наделяет его „я” в своей субъективности»