Передал окурок Сергею:
— А ты, значит, из Эльтигена? Все, говоришь, легли? И у нас в Сукко все легли. Мы с капитаном Никитиным последними оставались. Не знаю, жив ли. У него еще четыре гранаты было. Но он живым не дастся. Да. Так, а что ты думаешь дальше? Полицаи из города каждый день шастают по окрестным селам. И сюда забредают. Клавка самогоном откупается. А ежели не откупится?
Сергей затянулся. Окурок ожег губы. Поплевал в руку, загасил окурок:
— Да я и сам еще не решил. А что если в гражданский лагерь податься?
— А на кой это тебе?
— Так надо ж что-то делать?
— Не понял?
— Ну, там же наши люди. Может, с кем-то и сговоримся.
— Да чихали они на тебя, эти наши люди. Жрут вареный буряк и каждый день аккуратненько ходят укрепления немцам строить. Видал я их.
— Это ты зря, Семен. Не все ж такие.
— Ну, может, и не все. А ты сунься к ним — враз выдадут.
— Нет, Сеня. Быть того не может.
— Может, и не может. А что ты-то будешь там делать? Говоришь, раненый. Куда клюнуло-то?
— Да в ногу. Ничего, терпеть можно.
— Терпеть, терпеть. Там, знаешь, как вкалывают? Чуть сачканешь — плетюганом через спину. И затанцуешь. Я наблюдал.
— Вот и поможешь…
— Чего-о? Я? Да пошел ты…
— Не лайся зазря. Может, что и выйдет.
— А ну, полезли спать. Скоро утро. Полицаи могут нагрянуть. Посмотрю, какой ты герой.
Забравшись на копну сена, ворочаясь и умащиваясь, Семен не переставал бубнить:
— Герой! Видали мы таких. Завтра утром сам поглядишь на этих тупых скотов, поймешь. Люди! Какие они люди? Скотина и есть скотина.
— А пленные?
— Шо пленные? Там порядок военный. Строем на работу, строем с работы. По три раза пересчитывают. Поштучно. А чуть отстал — др-р! — и готов.
— Но попасть-то туда можно?
— Да ты никак чокнутый? Ты ж оттуда! — Семен, слышно, даже сел на сеновале: — Не пойму я тебя, паря. Нет, не пойму.
Помолчали. Вдруг Семен зашуршал сеном, пододвинулся к Сергею:
— Слышь, Серега, чи как там тебя? А ты, может, не того… С заданием каким, а? Ты не таись! Я — могила.
— Спи, Сеня. Какое там у меня задание. Да и бежал я из другого лагеря — из-под Опасной. Так что просто недобитый солдат. А людей жалко. Наши же. Не виноватые, что их в скотов превратили.
Семен помолчал. Отполз:
— Ну-ну. Ладно. Утро, говорят, виднее ночи.
Сергей промолчал. Не станешь же этому Семену рассказывать, что немцы в Крыму специально и спешно сформировали из предателей кавалерийские и моторизованные части якобы для борьбы с партизанами, а на самом деле — для карательных акций против мирного населения. Что все работоспособное мужское население согнано в концлагеря и брошено на сооружение оборонительных линий на Акмонае, в районе Турецкого вала, Джанкоя, Судака, Феодосии, Симферополя, Балаклавы, Евпатории, и все потом будут расстреляны. Что добрая половина этих позиций заполняется смертниками из «Русской освободительной армии», что на них не особо полагаются, запугивают расправой энкавэдэ и этим хотят заставить драться против большевиков до последнего патрона. Что среди них агенты «Цеппелина» вербуют шпионов, диверсантов, отбирают людей для разведшкол.