Сначала Дима начал продавать книги из семейной библиотеки, которую папа кропотливо составлял застойными десятилетиями, сдавая полученные по почте газеты и журналы в макулатуру и покупая дефицитные книжки по талонам. Железная Димина логика — две книжки — пакет травы, снимала интеллигентские предрассудки. Когда папа обнаружил пропажу первой сотни томов, он закрыл оставшиеся книги в диван на навесной замок, который сам прикрутил к секции для белья, и спал на остатках растерзанной семейной библиотеки как дракон. Дима тогда, правда, научился вынимать стекло в закрытую комнату, и несколько раз раскручивал винты из уключин, на которых висел замок, брал книги и ловко прикручивал винты обратно, вновь и вновь нарушая заветы отца.
С серебром же вышла и вовсе водевильная трагикомедия. Однажды утром Дима зашёл ко мне, по-особому сияя и искря своими голубыми кристально ясными глазами. И молвил:
— Мы едем мутить два стакана дудок! — Волшебным ключиком, который откроет нам тайну клада, станет — «Фамильное Кадило из Чистого Серебра», которое Дима принёс в старушечьей авоське из узорчатой синтетики. «Чистого» повторялось с нажимом.
— Делалось в старину и такое чистое, что на нём даже клейма нету! О как!
Мне-то чего, ну кадило и кадило, хотя при рассмотрении оно, на самом деле, оказалось лампадкой для масляной свечки. Я не понял, откуда у Димы в еврейской семье «фамильное» православное серебро, но серебряное и серебряное — пошли менять. Приходим на ПарХач, общежитие на Пархоменко, к айзерам. Дима, оп-па, навострился, включил еврейскую жилку, так, мол, и так:
— Кадило серебряное за два стакана дудки мешаем.
— Кадыыыло? — недоумённо повторили хачики.
— Ну, это такая хуйня, которой попы на службе размахивают. Вот так, — толмачит Дима, доставая фирменным жестом кадило из авоськи, берёт его за цепочки и начинает махать им, аки пастырь ладаном.
— А, попы?!!! Ха-ха-ха!!! Дай-ко посматрэт, как им махат? — Хачик берёт и куражится с кадилом перед друганами.
— Кадило нэ, нахуй не нужно за два стакан, давай адын стакан, беру как серебряный лом.
— Нет, только два стакана, это фамильная вещь! Мой дед Абрам Бейкер привёз из Берлина в 1937-м.
— А вэт вай-вай-вайна в сыорак пиатом закончылосъ?
— Он еврей, от фашистов бежал, — гордо вскидывая голову, обиженно пробубнил Дима.
— Еслы он еврэй, зачэм ийэму православный кадило, он что, попа ограбыл? Что там ещё? Подстаканник? Ну, один стакан за всё!
— Давай полтора!
— Нет.
И Дима обиделся, национальная и семейная гордость не позволили ему отдать реликвии какому-то азербайджанцу всего за какой-то несчастный один стакан травы.