Теперь у меня посередине лба, на месте третьего глаза шрам. Как я узнал позже, по форме этот шрам идентичен могучему эзотерическому символу рунической и кабалистической магии и имеет свои отражения также в Буддийских мандалах.
* * *
Потом, впрочем, я развязал с завязкой и много раз возвращался к Бадягу за знатным бадяговским ширевом, которое ознаменовало собой целую эпоху, но катарсис того дня что-то переломил во мне. Я сильно увлёкся оккультизмом и сектантством и уехал по маршруту Алтай — Сибирь — Тува, а когда вернулся, застал товарищей в состоянии окончательной зомбической отрешённости, которого я, несмотря на последующие неоднократные попытки, так и не смог достичь. Бадягу надо отдать должное, он-таки соскочил с ширева после нескольких лет, но стал мрачно бухать. Не мудрствуя лукаво, он устроился работать в пункт приёма цветного металла, что до сих пор работает в закутке гаражного лабиринта, на железнодорожном переходе между улицей Омской и Приморской овощебазой. В конце лихих девяностых Лёня, вроде как пьяный, сгорел в этом ларьке заживо вместе со всей документацией, видимо, хозяева отмывали несколько штук баксов, намытых на цветмете, а может, просто пьяный уснул на электрической печке, как гласила официальная версия.
Часто вспоминаю, как после бессонной ночи я сдавал бутылки из родительского архива в пункт приёма стеклотары, иногда рублей на 5–7, и утром шёл к жаворонку Лёне домой или в булочную, где он работал на заре туманной юности, за пакетом со скидкой.
Однажды мы напились со Стеничем «Ркацтели-квадратика», а потом накурились «индюшки», выращенной в Киргизии… На меня плохо легло, и я начал блевать, сидел на детской площадке на качелях и блевал. Стенич из чувства солидарности тоже сидел со мной, не покидал друга в беде. Вдруг к нам подскочил нахальный слюнявый паренёк в варёнке, смахивающий на Слоёного из «Республики ШКИД», и давай с нами здороваться по имени. Стенич тогда имел клин всех с заговорщицким видом спрашивать, есть ли у них дома солутан. А пьяный Стенич спрашивал про солутан в два раза чаще, чем трезвый, и тут прекрасная мишень — Серёжа. Кажется, он тусовался с Митей, кажется, действительно я как-то пересекался с ним.
Солутан, по мнению Серёжи, — это маленькие зелёные таблеточки от кашля. С видом эксперта Серёжа начал говорить, что он знает, как из них варят наркотик. Я, давясь рвотными спазмами, поспорил с ним на пять рублей, что солутан — это не зелёные таблеточки, а коричневые капли от кашля, нисколько не сомневаясь в этом. Больше ничего не помню, мне было плохо, я блевал.