Потом, встретив Митю с Ванчуром, спросил у них:
— Чо это за чушок-то, что с вами шоркался, Серёжа? Он мне пять рублей должен.
— Это Варёный, он недавно переехал. У его отчима красный «Ягуар». — Это был 1989 год.
Пошли смотреть «Ягуар», и действительно, стоит красный у его дома. «Ягуар» в то время был космический космос. Я говорю:
— Круто. Он мне за солутан пять рэ проспорил, чо делать-то, поди, теперь не отдаст? — что такое солутан и зачем он нужен, знали даже дети, все знакомые давно были опрошены по несколько раз.
— Да он вообще ёбнутый, всё время понтуется.
— А почему Варёным назвали? Он чо, тормоз?
— Он же весь в варёнке!
Варёнка — это такие разводы на джинсах. Только появившиеся кооператоры варили самодельные джинсы в растворе отбеливателя или хлорки так, что получались специфические узоры и особый шик — трещинки как на мраморе. Эпоха, мода и этика того времени тщательно переданы в фильме бессмертного Гайдая «На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди», шедшего тогда в кинотеатрах. Выяснилось, что отчим Варёновский занимается рэкетом кооператоров, поэтому Сирожа варёнкой укомплектован по самые брови. Так и прицепилось к нему — Варёный.
* * *
Другой раз идём как-то со Стеничем, смотрю Варёный стоит в компании наших знакомых, приветливый такой:
— Привет! — еблысь по подрыльнику, и еблысь ещё.
— Ты чо? — в глазах паника, ссыт.
— Где бабки?
— Какие бабки?
— Пять рублей, которые ты мне проспорил.
— Да ладно тебе, я же пошутил про солутан. — Съезжает, уже навел справки, что это капельки, и что я буду деньги требовать.
И еблысь ещё, беру его за шиворот и начинаю душить:
— Где мои бабки?!
— Вот три пятьдесят, рубль пятьдесят за мной, хорошо? — тут же выдаёт мне Серёжа.
— Хорошо.
Отпускаю, Ванча с Милком стоят парализованные, акция устрашения удалась.
— Он, проспорил, а долг не отдаёт! Долги надо отдавать, особенно если проспорил, «долг чести»!!! Правильно?!
— Правильно, — закивали ребята.
* * *
Главная проблема Серёжи была — потребность в самоутверждении. Если он не мог показать, что он круче всех, то исчезал до поры и появлялся весь в новых шмотках, при куче бабок и каких-нибудь пяти стаканах травы в полиэтиленовом пакете. Типа мне похуй ваши дела, я птица высокого полёта! Я и сейчас знаю многих такой породы. Не скрою, я завидовал ему, даже не осознавая масштабов психосоциальной бездны, которую предстояло преодолеть нам навстречу друг другу, чтобы сравнять наши шансы в жизни. Серёжа быстро понял, что просто быть паинькой и пиздить незаметно бабки у родителей из бара — не круто. И не потому, что заметят пропажу, в баре, по слухам, всегда лежало несколько пачек сторублёвок, когда наши мамы и папы зарабатывали сто двадцать — сто пятьдесят рублей в месяц. Проблема особенно обострилась после того, как Варёного несколько раз конкретно развели: Толя Мамедов снял с него адиковский «тапок»; где-то на улице он поменял на дырявые треники новые штаны-варёнки; мы коллективно нашли его нычку в парадной и спиздили пять стаканов с таким трудом купленной им травы. Он смекнул, что круто стало разводилово, кидалово и размеры дозняка. Как раз началась промышленная торговля анашой в Садике.