— В палату, — сказала она, закончив перевязку.
Сестры увезли больную. Не успели отзвучать возгласы облегчения и надежды, как в палату вошла Зульфия.
— Саиб, дочь Азиз-хана просит пропустить ее к Амаль.
Фахрулла озадаченно поднял брови и посмотрел на Хашимову.
— Ни в коем случае! — категорически заявила Саадат. — Больной нужен полный покой.
Одетая в простую черную чадру, в черных туфлях, Гюльшан ждала у дверей Зульфию. В руках у нее трепетал огромный букет роз.
Узнав об отказе и увидев выходящих из палаты врачей, Гюльшан бросилась к старшему по возрасту.
— Доктор-саиб, прошу вас, разрешите мне посидеть минуты три возле моей подруги Амаль.
— Возле вашей подруги?
— Да, саиб, у дочери Саида. Мы с детства росли вместе. Розы прислал ей ее отец.
— Больную нельзя тревожить, ханум, — строго сказала Хашимова. — А цветы можете передать сестре. Она их поставит у ее кровати. Пусть Амаль подышит их ароматом.
— Возьмите цветы, сестра, — обратилась Хашимова к Зульфии. — И поставьте их в вазу!
— Слушаю, ханум!
Предупредив сестру, что они будут в кабинете, врачи ушли.
— Ты, милая, всегда здесь дежуришь? — спросила Гюльшан.
— Каждый день, — ответила Зульфия.
— И сколько за это платят?
— Ах, ханум, о чем там говорить!..
Гюльшан сняла с шеи драгоценное украшение и протянула его сестре. Сердце Зульфии затрепетало. Она схватила жемчужную нить, чтобы полюбоваться ее игрой.
— Спрячьте, это вам! — прошептала Гюльшан. — Подарок от меня…
— Мне?.. За что? — откачнулась от нее изумленная Зульфия.
Дочь Азиз-хана оглянулась. Коридор пуст. Голос ее зазвучал спокойней и тверже:
— Сам аллах послал меня к тебе. Это ожерелье дорогое. Бери его!
— Я не понимаю вас…
— Бери! Аллах хочет тебя сделать счастливой.
— Спасибо, но…
— Никаких «но»! Сейчас все в твоих руках… Неужели ты не хочешь навсегда избавить от мучений дочь садовника? Неужели ты не понимаешь, что никакая «красная» женщина никогда не сможет ей помочь? Амаль никогда не прозреет, и жизнь для нее так и останется вечной мукой. Так избавь же ее от нее раз и навсегда. Пусть она отойдет на тот свет, к своей матери. Этим она освободится от всего, что терзает ее душу.
Зульфия затряслась, побледнела, но быстро овладела собой.
— Да… Но как… это сделать? — прошептала она еле слышно.
— Очень просто. Я научу тебя… — Гюльшан протянула ей три маленьких флакона с морфием. — В полночь, когда все уснут, дай ей подышать. И она спокойно уснет… Навсегда. Доктора скажут, что сердце не выдержало страданий. Аллах будет милостив и к ней и к тебе за то, что ты облегчила ее участь.
Дрожащая рука Зульфии взяла смертоносные пузырьки.