— Ну, что ж ты молчишь? — продолжал хан уже с наигранным участием. — Скажи, кто твоя Лейли? Может быть, я и помогу тебе.
Взгляд Азиз-хана упал на вышедшую во двор Биби. Жестом руки он остановил ее.
— Ну, я жду, скажи, кому ты пел так сердечно, так жалобно? Чье сердце хотел смягчить своей флейтой? Играл ты хорошо, твоя музыка даже растрогала меня… — Он подошел к Надиру и вытащил у него из-за пояса флейту.
Не поднимая головы, Надир тихо ответил:
— Нет, саиб, я вам ничего не скажу.
— Как не скажешь, бродяга! — вспылил Азиз-хан.
— Не смейте обзывать меня бродягой, саиб! У меня есть мать, и живем мы не подаянием людей. Мы работаем!
Азиз-хан опешил. Двести человек работают на его полях, в его конторе, и никто никогда не осмеливался так дерзко отвечать ему. Биби бросилась к сыну, но, поймав суровый взгляд хана, остановилась.
«Ну и времена настали! — думал между тем хан. — Молодой ястребенок выпустил когти на старого орла!» — и он разразился громким хохотом.
Успокоившись, Азиз-хан начал разглядывать флейту. Ничего особенного, обыкновенная дудочка из бамбука, украшенная бирюзовыми камушками, серебряным орнаментом и золотым наконечником. Но какие чудесные звуки она издает! Этот одержимый, дай ему только волю, способен завлечь не только его дочь, но и всех девушек Лагмана. Нет, он не позволит ему больше играть, этот голос должен умолкнуть.
Азиз-хан поднял колено, чтобы сломать флейту, как вдруг увидел направленное на него дуло ружья.
— Не смейте, хан… или я убью вас. Эта флейта — подарок моего отца!
С отчаянным криком: «Сынок!» — Биби бросилась к ногам хана. Женщины наверху заахали от испуга. И только Гюльшан, оцепенев от восторга, не двинулась с места.
Азиз-хан знал нравы кочевников и не испугался. Сжав кулаки, он злобно смотрел на Надира, не замечая плачущей у его ног женщины.
— Ла… хавле[9]!.. — закричал он на Биби и оттолкнул ее ногой.
— Саиб, он еще глупый ребенок, — причитала бедная мать, дрожа за судьбу сына, свою жизнь и работу в поместье. — Будьте милостивы к нему, он единственный мой сын, он безумный, он еще не знает городских нравов, он ничего не знает… Эта флейта — подарок его отца, он играет с пяти лет и никогда не разлучается с ней… Поймите это, саиб, и простите его… Не выгоняйте нас, прошу вас… Мы ваши рабы, он разрубит вам скалы, натаскает горы камней, сделает все, что нужно вашей душе, только смените гнев на милость, не выгоняйте нас…
Унижение матери больно задело Надира. Душа его возмутилась. Он бросился к ней и поднял с земли. Но Биби все еще продолжала плакать и умолять Азиз-хана.