Амаль слушала затаив дыхание.
— Поняла? — с лукавым кокетством спросила ее Гюльшан.
Амаль кивнула головой.
— Все?…
— Не знаю. Я поняла так: блаженство человека в свободе. Каждый человек должен найти путь к своему освобождению. — И после небольшой паузы закончила: — Знаешь, Гюль… об этом же пел и сын Биби. — Дочь хана вспыхнула, Амаль не могла увидеть ее залитых краской щек. — Я проснулась и больше уже не могла уснуть. Он пел так хорошо…
— А… ты запомнила слова его песни?
— И слова и мелодия не выходят у меня из головы.
— А ну-ка, спой…
Амаль вполголоса повторила песню Надира.
— О, как чудесно! — воскликнула Гюльшан и, порывисто обняв девушку, принялась целовать ее.
Амаль смущенно вытерла губы. Дочь садовника не понимала, почему дочь хана так нежна с ней.
— Ах, Амаль, если бы ты видела, какой он красивый, мужественный, стройный, какой он!.. Хочешь, я тебе обрисую его внешность? — И, не дождавшись согласия, начала рассказывать: — Небесные ангелы в кольца завили его длинные волосы. На правом ухе у него, словно серп луны, висит костяная серьга. Он высок и строен, как кипарис, плечи его, будто раскрытые крылья орла, глаза горят, словно звезды на небе, а губы — лепестки алой розы… — И, с секунду помолчав, она спросила: — Теперь ты видишь его?
Амаль молча и внимательно слушала ее, стараясь представить и запомнить внешность Надира.
— Ты не назвала еще одного достоинства, — сказала она. — Голос у него, как у соловья!
— Ты просто молодец, Амаль! — восхитилась Гюльшан. — За завтраком отец так и сказал: «Он не поет, а состязается с соловьем». — И, как бы испытывая Амаль, спросила. — А что ты думаешь о словах его песни? Кто, по-твоему, его Лейли?..
Поглощенная созерцанием облика Надира, Амаль ответила не сразу. Гюльшан тронула ее за руку.
— Ну, что ж ты молчишь, а?
— Кто же может быть, кроме вас, Гюль…
Дочь хана звонко засмеялась.
— Но, Амаль, он ведь ни разу не взглянул на меня!
— Возможно, вы просто не заметили. Кто знает, может быть, тигренок уже подкрался к джейрану?
— Ха, ха!.. Джейран… — весело рассмеялась Гюльшан. — Ты что, смеешься надо мной, старой совой?..
— Ах, что вы! Отец говорит, вы самая красивая девушка в Лагмане. А мужчины любят красивых…
— Нет, Амаль, ты еще многого не знаешь. У любви нет выбора, красивая или рябая, богатая или нищая. У нее свои законы…
— Может быть, ханум, может быть… — печально проговорила Амаль. — Ко мне еще не приходила любовь. Да и совестно мне, девушке, окутанной вечным мраком, думать об этом…
Наступила длинная пауза. Сквозь тьму незрячих глаз Амаль мысленным взором видела Надира, слышала его песню о нежной любви и думала: «Что это за счастье, о котором так много слагают песен? Что такое молодость, которой так дорожат люди? В чем сила любви, если она и старых и молодых сводит с ума? Неужели все это доступно только свету живых человеческих глаз?» Так остро и так больно она еще никогда не ощущала своего несчастья. Ветер играл ее волосами, щеки ее разрумянились, а на ресницах повисли слезы, но она ничего не видела и не чувствовала.