— Вы не согласны?
Шнейдер сдержанно ответил:
— Я постараюсь сделать все, что будет в моих силах, саиб.
— Вот и спасибо, профессор. Мне очень хочется помочь этому влюбленному кочевнику.
— Скажу откровенно, я никогда не стремился стать воплощением Христа… — не удержал улыбки Шнейдер.
— Врач призван быть другом людей. Особенно тех, кто не имеет возможности досыта есть хлеб.
— Но земля кишит ими…
— В этом наше несчастье!
— Чернь плодится как мухи… И если бы не было болезней и смерти, жизнь на земле стала бы адом…
Мирза Давуд вспыхнул, но сдержал возмущение и спокойно сказал:
— Признаюсь, коллега, я не разделяю ваших мальтузианских убеждений. Я не коммунист, однако убежден, что если создать человеческие условия жизни для всех, то мир выглядел бы иначе. Но мы уклонились от темы. Думаю, что этот парень привезет девушку. Я пошлю за ней машину. О гонораре можете не беспокоиться…
— Я в вашем распоряжении, саиб, — нерешительно поклонился Шнейдер.
В КОМ НЕТ ДОБРА, В ТОМ НЕТ И ПРАВДЫ
Внезапное исчезновение Надира из Лагмана взволновало Гюльшан.
Восстанавливая против него отца, дочь хана надеялась, что «жеребенок» непременно потянется к матери, и она время от времени сможет видеть его в саду и говорить с ним. Но получилось не так, как она хотела. Отец запретил Надиру показываться в усадьбе, и Гюльшан нашла другой выход. Она надевала чадру и отправлялась в гости к Вали-ханум. Пробираясь под защитой чадры по улицам, она шла туда, где Надир лепил саманные кирпичи. Гюльшан печалилась, что ее возлюбленный занимается такой грязной работой, а она не в силах овладеть его сердцем и вырвать из когтей нужды.
И вдруг Надир исчез. Гюльшан готова была заплатить кому угодно и сколько угодно, лишь бы узнать, где он. Потеряв покой, она донимала расспросами мать Надира, заставляла старую служанку поворожить ей на «крестового короля» или, достав припрятанный талисман, опускалась на колени и шептала молитву, которой научила ее чернозубая колдунья.
Шел уже пятый день, а Надира все не было, и розыски Гюльшан были безуспешны. Утром, как только Биби пришла убирать комнаты, Гюльшан потащила ее в свою спальню.
— Ну как, милая Биби, удалось что-нибудь узнать о нем?
— Ох, ханум! Каждый день вы свежей солью посыпаете мою рану.
— Куда же он исчез? Не мог же он уйти из Лагмана?
— Ума не приложу, где он!
— Ну, а что говорит Наджиб-саиб? Вы ходили к нему?
— Он тоже ничего не знает.
— Не знает!.. — словно эхо повторила Гюльшан в отчаянии. — Только аллах знает, под чьей крышей нашел он приют!..
Упав на грудь матери Надира, она разрыдалась.