— Как тебя зовут, каратистка? — полюбопытствовал русопятый.
— Ксения. Ксения Логунова.
— А меня — Дима. Садись, Ксюша. — Дима распахнул заднюю дверцу.
— Вы не бойтесь нас, Ксения, — сказал Аркадий, устраиваясь впереди рядом с Димой.
— А я и не боюсь. Вернее, боюсь. Но не вас, — сообщила — им или себе? — Ксения, поудобнее устраиваясь сзади. Рядом с ней, высовываясь из пластикового пакета зеленым боком, обнаружилась банка «севен-ап». — Можно я попью?
Дима обернулся, вытянул шею, увидел банку и кивнул:
— Валяй.
Обернулся и брат Аркадий. Вдвоем они смотрели, как Ксения гулкими глотками пила из маленькой дырочки. Когда она остановилась перевести дух, Аркадий осторожно напомнил:
— Вы же не сказали, куда вас везти, Ксения!
Она сказала. Оказалось, совсем рядом. Портье, вручая ей ключ, ласково улыбнулся всем.
— Зайдете? — предложила Ксения, которую не радовало предстоящее одиночества.
— Зайдем? — формально поинтересовался мнением Димы Аркадий.
В номере Ксения уселась на кровать и спросила сама у себя:
— А что, если я его убила? — Извлекла из сумки носовой платок, горестно высморкалась и посмотрела на стоявших у дверей Диму и Аркадия. Аркадий, понимая, что вопрос обращен не к ним, заговорил о другом:
— Так ты одна! Каким образом?
— Я с побережья подружку приехала проводить. На день. — Ксения встала с кровати, а им предложила: — Вы садитесь, садитесь, ребята. Чаю бы вам, да нет у меня ни чаю, ни чайника.
Уже расположившись в кресле, Дима сказал ни с того ни с сего:
— Тебе бы пожрать сейчас как следует, Ксюша.
— Не хочу, — сказала она, включила телевизор и защелкала кнопками пульта.
Викторина. Реклама. Сериал. Оглушительное фламенко. Автомобильные гонки. Снова реклама.
— Последние известия ищешь? — догадался так и не севший Аркадий. — Они по местному, по девятому, каналу в десять. — Он глянул на часы. — Через тридцать пять минут.
Ксения выключила телевизор и вдруг поняла, что ей необходимо сказать:
— Спасибо вам, братцы. За все.
— Значит, нам уходить? — понял Дима: вылез из кресла и поднял с пола пластиковый пакет. — Ты ведь теперь из номера не выйдешь. А пожрать тебе все-таки надо. — Он извлек из пакета хлебцы в целлофане, нарезанную ветчину в целлофане и две банки «севен-ап». Разложил все это на столе. — Рано или поздно все равно проголодаешься.
— Спасибо, — прошептала Ксения. Ей хотелось заплакать. Но Аркадий не позволил, деловито спросив:
— Завтра электричка у тебя во сколько?
— В пятнадцать сорок.
— В девять еще в номере будешь? — Она кивнула. — Вот мы в девять и заскочим.
От дверей добряк Дима посоветовал: