— Я вам полью, идемте.
Ловец снов шелестел за ним своим белым халатом. Руки вымыл молча. Молча промокнул поданным полотенцем. Молча погрузил их в свой портфель. Чем-то захрумкал, перекладывая. И вынул обычный стетоскоп.
«Интересно. А в других городах он сейчас — кто? Слесарь, водитель трамвая, продавец, летчик? Есть у него жена, дети? Ушел на фронт?»
Тот услышал мысль. Глянул неодобрительно. Но вслух не ответил — ни шуткой, ни язвительным замечанием. Никак.
На ходу вставил дужки в уши, расправил резинового червяка, подышал на железный кругляшок, согревая, и опустил его в ящик к Вале маленькому. Шурка подошел, заглянул.
Валя маленький серьезно изучал незнакомое лицо: хороший? плохой? Круглое железное ушко переступало по его груди. Ловец снов слушал, подняв глаза к потолку.
— Так-так.
— А Валя маленький нам зачем?
Скинул дужки себе на плечи. Стетоскоп болтался у него на груди. Теперь Ловец снов пальцами щупал Валю за ушами, за щеками. За обе стороны сразу.
— Ни за чем. Работа у меня такая. Осмотр.
Принялся осторожно мять Вале живот.
Он весь сегодня был какой-то не такой. Нахохлившийся, усталый. Не страшный. Шурка осмелел:
— А вы на Игната за что разозлились?
Тот удивленно моргнул.
— За что вы его в лошадь превратили?
На миг лицо Ловца снов стало обычным: встали треугольником брови, иронически скривился рот.
— Он и есть лошадь. И всегда ею был. Просто однажды стукнуло в башку его дурную — захотел человеком стать. — Наконец поглядел Вале в лицо: — Молодец. Как соленый огурец.
Валя заулыбался беззубо, пустил пузыри. «Детей легко дурить, — подумал Шурка. — Он и Бобку бы надурил. И никакой бы глаз не помог».
Ловец снов убрал стетоскоп. Взял за спинку стул. Поставил посреди комнаты. Сел, расставив колени. Подтянул к себе портфель. Кивнул:
— Садись напротив меня.
Шурка выволок себе стул. Сел.
— Тоже осмотр? — спросил он склоненную белую спину. Ловец снов, изогнувшись, снова рылся в портфеле.
— А ты на что-то жалуешься?
Выпрямился. В руках у него был бубен.
«Еще как, — подумал Шурка. — С чего бы только вам начать перечислять». Ответил:
— Нет.
На бубне колыхались пушистые хвостики.
— Хорошо.
— Закрыть глаза сейчас?
— Как хочешь.
Шурка закрыл. Но сразу открыл.
— Только я ничего не помню. Я не помню страну Младенческих снов.
— Не страшно. Это нормально, что ты не помнишь. Ты же не помнишь, как был младенцем?
— Нет.
— Молодец.
Шурка посмотрел на него с сомнением.
— Страну Младенческих снов каждому человеку необходимо забыть, — пожал плечом Ловец снов. — Если начал жить в этом мире. Поэтому младенцы и не разговаривают — чтобы в этом мире не наболтали лишнего, пока они все помнят.