Она была просто восхитительна.
– И я ужасно рад, что приехал, Рикки.
Неловко пытаясь удержать Пита одной рукой, другой она полезла в оттопыренный карман шорт.
– А еще я удивилась! Мне только что пришло письмо от тебя – меня позвали с раздачи писем, и я его даже не успела распечатать. Ты написал, что приедешь сегодня?
Она наконец вытащила скомканный конверт, слишком большой для ее маленьких карманов.
– Нет, Рикки. Я написал, что собираюсь уехать. Но, уже отправив письмо, решил, что надо заехать к тебе и попрощаться.
Она помрачнела и опустила глаза:
– Так ты уезжаешь?
– Да. Я все тебе объясню, Рикки, потерпи немного. Давай-ка присядем, и я тебе все расскажу по порядку.
Итак, мы уселись друг против друга за столом под раскидистыми ветвями деревьев, и я поведал ей обо всем. Между нами, на столе, в позе отдыхающего льва лежал Пит, положив передние лапы на конверт, мурлыча свою песню, похожую на жужжание пчел в клевере, и довольно жмурил глаза.
Я с облегчением обнаружил, что Рикки уже знала о браке Майлза и Белл, – мне было неприятно самому сообщать ей об этом. Она взглянула на меня, потом сразу же опустила глаза и безучастно сказала:
– Да, я знаю, папа писал мне.
– Ах вот как…
Вдруг ее лицо приняло решительное выражение, и она твердо, совсем не по-детски сказала:
– Я туда не вернусь, Дэнни. Ни за что не вернусь.
– Но… Послушай, Рикки-тикки-тави, я тебя прекрасно понимаю. И конечно, не хочу, чтобы ты возвращалась туда; если бы я мог, то обязательно взял тебя с собой. Но как же ты можешь не вернуться? Ведь он твой папа, а тебе всего одиннадцать.
– Я не обязана туда возвращаться. И он мне не настоящий папа. Вот приедет бабушка и заберет меня с собой.
– Что? Когда она приедет?
– Завтра. Ей ведь надо добираться сюда из Броули. Я написала обо всем и спросила, могу ли жить с ней, потому что с папой больше я жить не буду – из-за этой. – Рикки сумела вложить в это местоимение столько презрения, сколько иной взрослый не выжмет из ругательства. – Бабушка ответила, что если я не хочу там жить, так и не должна. Потому что он меня так и не удочерил и бабушка – мой… официальный опекун. – Она с беспокойством взглянула на меня. – Правда же? Они ведь не могут заставить меня жить с ними?
У меня словно гора с плеч свалилась. Единственное, что не давало мне покоя со времени моего «возвращения», – как уберечь Рикки от пагубного влияния Белл в оставшиеся два года. Да, кажется, действительно так – почти два года.
– Ну, если он тебя так и не удочерил, то я уверен, что бабушка имеет полное право забрать тебя. Но вам обеим надо твердо стоять на своем. – Тут я вспомнил о порядках в лагере. – А вот завтра могут возникнуть осложнения. Вполне возможно, что тебя с ней не отпустят.