– Хочешь? – Тревис предложил Ким пачку мятной жвачки.
Женщина покачала головой. Она не помнила, чтобы раньше Том был любителем жвачки. Для нее самой жевательная резинка было одной из самых больших загадок в жизни. В чем ее смысл? Глотать ее нельзя, от голода она тоже не спасает, так зачем ее жевать?
Тревис достал пластинку и засунул ее в рот.
Стоун пробиралась сквозь обычную для обеденного времени пробку, которая здорово ее задерживала. Она старалась не показывать своего разочарования.
– Напомни-ка мне, кой черт несет нас в дом семейства Прис, хотя мы должны ехать прямо по адресу Фионы Коули? – спросил ее пассажир.
«Когда я зацикливаюсь на чем-то, то совершенно не переношу любые препятствия, которые мешают мне двигаться с той же скоростью, с которой мчатся мои мысли, – размышляла Ким, поглядывая на шумно жующего Тревиса, – будь то машины, их водители, светофоры или другие люди».
– Потому что эта женщина еще ни разу не сказала нам ни слова правды, – сказала Стоун вслух. – Почему она бросилась к ним сразу же после ареста отца?
Том пожал плечами.
– Если мы спросим ее об этом в лоб, то на какое-то мгновение она растеряется, но быстро придет в себя и выдаст нам очередную хрень, которую мы не сможем опровергнуть, – ответила женщина на свой собственный вопрос.
– Значит, ты хочешь обратиться к ней только когда у тебя будет достаточно фактов, чтобы назвать ее лгуньей прямо в лицо? – уточнил Тревис.
– Вот именно, – кивнула Ким, сворачивая на подъездную дорогу, ведущую к особняку Присов.
Она припарковалась между «Лотусом»[109] и кабриолетом «Бентли».
– Ты думаешь, Фиона приезжала, чтобы встретиться с Дейлом? – спросил Тревис, когда они вылезли из машины.
Его коллега утвердительно кивнула. Хрустя галькой, они пошли по дорожке.
– Эти двое являются надежей и опорой своих семейств, – заметила Стоун, выходя на выложенную каменной плиткой площадку перед входной дверью.
Она подняла руку, чтобы позвонить. Ее коллега выплюнул жвачку на землю.
– Как мило, – сказала Ким, и ее рука дотронулась до украшенного резьбой молотка.
И тут она замерла – изнутри донесся шум, а потом послышался крик.
Стоун дотронулась до дверной ручки. Дверь открылась, и полицейские увидели перед собой полный хаос.
Пожилой Робсон Прис лежал на каменном полу, как куча мусора. Перевернутая каталка валялась рядом. Мэллори Прис стояла возле старика, подняв руки к горлу, а Барт Прис пытался ухватить своего деда под мышки.
– Не так, придурок! – кричал Робсон.
Для слабосильного старого человека у него был на удивление суровый и режущий слух голос.