Во-вторых – удивление моего гостя вызвали стоящие в ряд четыре деревянных манекена. На один была напялена моя РФовская спецназовская экипировка, в которой я попал в мир Подвалов, с небрежно повешенным поперек груди «Валом», на другом висел трофейный прикид бога войны Ареса, который я не сдавал на цветмет из чисто сентиментальных соображений, на третьем находилась экипировка командира роты штурмового спецназа из мира Елизаветы Дмитриевны с импульсным личным оружием в плечевой кобуре, на четвертом был надет полный рейтарский/штурмовой комплект производства Клима Сервия с автоматом Мосина-Калашникова и пистолетом Федорова-Браунинга. Я был готов в любой момент надеть любую из этих экипировок и взять в руки прилагающееся к нему оружие. Разумеется, все сказанное выше не относилось к шутовскому наряду Ареса, который был мне дорог исключительно как память о покойнике.
В-третьих – сам интерьер в стиле «модерн», свойственный второй половине двадцатого и началу двадцать первого века, в глазах местных жителей выглядел сурово минималистичным из-за обилия плоских ровных поверхностей и прямых углов, и в то же время полированное дерево столов и стульев теплого медового цвета с узорной серебряной инкрустацией намекали на то, что вся эта мебель стоит немалых денег. Я не тщеславен, просто люблю добротные, качественные и красивые вещи, но не страдаю от их отсутствия. Вот хорошее оружие – это совсем другое дело, потому что в нем заключена моя жизнь и жизнь моих друзей, а также смерть наших общих врагов.
– Ну, Василий Никитич Романов, – сказал я, с усмешкой глядя на своего визави, – рассказывай, как ты дошел до жизни такой? Сын такого человека, как боярин Никита Романович, вдруг ставший вором, вероотступником, изменником родины и лжецом-самозванцем, пошедшим против собственной страны и православной веры. Любимец народа «царевич Дмитрий Иванович», поставивший себе целью уничтожить все, что этому народу дорого, и позвавший в страну ее злейших врагов – поляков и литовцев…
– Поклеп это, – вскричал Василий, – не звал я поляков и литву, не звал, не звал, вот те крест! И государство русское я хотел сделать сильным как никогда, и православную веру я хотел не уничтожить, а улучшить, а то она закоснела в своем древнем высокомерии, а в Европах давно уже веруют по-иному, по-умному, когда что хочешь делай, лишь бы от того была польза, а у нас то нельзя, это нельзя, а вот это не положено, потому что отцы наши и деды так не делали, и нам это делать тоже негоже.
– Ладно, – сказал я, – соглашусь, поляков ты, может, на Русь не звал, они сами пришли, ты только засов отодвинул да дверь раскрыл. Но почему в твоем так называемом войске поляк на поляке сидит и польским украинным козаком погоняет, а подданных московского царя там, почитай, и нет? И как можно усилить государство, затеяв в нем бунт и смуту? Я понимаю – законная природная династия, идущая от Александра Невского, пресеклась, и новый царь был выбран из сиюминутных соображений, но какого же черта, не прошло и трех лет, вы стали затевать против него заговоры и пытаться сжить со свету; а ты, как вырвался из ссылки, сразу метнулся за помощью к польскому крулю, предложив тому поднести страну на блюдечке с голубой каемочкой…