– Спасал свою жизнь, – повторила императрица, обращаясь к премьер-министру. Весь тон ее выражал неодобрение и даже презрение.
– Ваше Величество, – вступил в разговор Столыпин, – коллежский советник Лыков предотвратил взрыв складов с боеприпасами. Он спас множество жизней, а также ценное имущество.
– Мы посылали его в Казань не для этого, – отрезала Александра Федоровна. – Отговорки, Петр Аркадьевич, отговорки. Где чудотворный образ Казанской Божьей Матери?
Премьер-министр покосился на коллежского советника, тот ответил:
– Согласно последним словам злодея, образ вывезен из России и сейчас находится в Румынии. Там сильная колония старообрядцев. Но верить этому нельзя, Люпперсольский мог и соврать.
– Что еще говорил ваш… этот?
– Сказал и про Ковров. Там на подозрении купец первой гильдии Першин, известный сектант.
– Так Ковров или Румыния, а, Лыков?
– Не знаю, Ваше Величество.
Государыня повернулась к Столыпину:
– И это ваш лучший сыщик…
– Точно так, Ваше Величество. Прошло более двух лет со времени кражи. Вести дознание сейчас – неимоверно трудно. Я, если помните, изначально выражал сомнения. Лыков сделал все, что мог. Есть задачи выше человеческих сил.
– Да? – взвилась Александра Федоровна. – Вот, почитайте, что себе позволял ваш лучший сыщик там, в Казани.
Она пододвинула к премьер-министру лист бумаги. Тот глянул на него и побагровел:
– Но… можно ли этому верить?
Столыпин передал текст коллежскому советнику. Тот прочитал, и кровь ударила ему в голову. Это был рапорт ротмистра Прогнаевского. Жандарм писал, что Лыков препятствовал ему в выполнении августейшего поручения. А когда ротмистр уличил его в этом, сказал при свидетелях: идите вы к черту со своей императрицей!
– Ну, что имеете пояснить? – спросила Александра Федоровна Лыкова, глядя на него, как солдат на вошь.
Тот растерялся. Вот скотина ротмистр! Как докажешь, что его ты действительно посылал, а императрицу нет? Сыщик с надеждой покосился на Столыпина. И опытный царедворец вывернулся.
– Ваше Величество, – заговорил он проникновенно-елейным голосом, – неужели вы могли принять донос за правду? Чтобы человек, тридцать лет прослуживший в полиции, сказал такое при свидетелях… И кому? Жандарму! Нет, вы поразительно… доверчивы.
Государыня задумалась.
– Вы считаете меня чересчур доверчивой, Петр Аркадьевич?
Видимо, это слово, применительно к ее персоне, царице понравилось.
– Точно так. Она, доверчивость, является продолжением вашей доброты.
– Доброты?
– Да. Вы добры, склонны видеть в людях больше хорошего, нежели плохого. Вот и приняли ложь за истину.