— Спасибо. Я передам пчелам. Они любят, когда их хвалят, и бесятся, если всю славу я забираю себе.
Утром в понедельник солнце скрылось за тучами, но у нее была ответственность, от которой нельзя уклониться. Она вернулась в лес, слегка оцарапав шею и ладони. Направилась вниз по течению реки, стараясь держаться поближе к берегам, в некоторых местах густо поросших шиповником, малиной и прочими кустарниками. Она прошла вдоль реки до конца владений, выбрав несколько неплохих мест. Наконец она остановилась на залитом солнцем и поросшем травой маленьком утесе, над которым нависла береза. Рядом шумел небольшой водопад. Сходив назад к домику, она принесла лопату и коробку с прахом Элизабет.
Вырыв глубокую яму между двумя толстыми корнями дерева, она высыпала туда прах. Это были всего лишь частицы костей. В горячем огне крематория плоть Беттс Салливан испарилась и улетучилась, подобно душе, покидающей бренные останки.
Засыпав прах землей, она аккуратно притоптала ее ногой. Потом, обеспокоившись, что какое-нибудь животное может разрыть могилку, отыскала круглый, отполированный речной водой камень. С трудом перетащив его к дереву, поставила на могилку. Теперь Беттс стала частью этой земли. Почему-то Р. Дж. казалось, что она тоже стала ее частью в некотором смысле.
Следующие несколько дней она собирала информацию, делала множество записей, выстраивала графики и оценивала показатели. Дэвид Маркус оказался крупным молчаливым мужчиной. Ему было около сорока лет. Суровые, немного грубые черты лица придавали ему сходство с Линкольном. И почему Авраама Линкольна считали невзрачным? У Маркуса было широкое лицо, крупный, немного крючковатый нос, шрам в левом уголке рта и мягкий взгляд добрых глаз. Одет был в слегка поношенный деловой костюм от «Ливайс» и куртку. Густые каштановые волосы с небольшой проседью были собраны в хвост.
Р. Дж. поехала в городскую управу и поговорила с одной из ее сотрудниц по имени Джанет Кантвелл. Это была крепкая стареющая женщина с усталыми глазами, одетая в еще более потертые, чем у Маркуса, джинсы и белую мужскую сорочку с закатанными до локтей рукавами. Р. Дж. прошла Мейн-стрит из конца в конец, разглядывая дома и людей, которые встречались ей по пути. Потом она поехала в медицинский центр в Гринфилде и пообщалась с директором. В кафетерии перекинулась словечком с врачами, пока те обедали.
Уложив вещи в сумку, она села в машину и поехала в Бостон. Чем дальше она отъезжала от Вудфилда, тем сильнее утверждалась в мысли, что ей необходимо будет туда вернуться. Раньше, когда ей говорили, что кто-то внезапно услышал голос призвания, ей казалось, что это всего лишь романтичная метафора. Но теперь она поняла, что порыв может иметь такую силу, которой просто невозможно противостоять.