— Люк, — спросила она, — что случилось? Я же говорю, все в порядке.
И тогда он заговорил. Настолько спокойно и жестко, что она с трудом узнавала его голос.
— Ты лгала мне, так?
— Лгала тебе? Конечно, нет. — Она заставила себя улыбнуться. — О чем ты?
Она знала, о чем, но хотела убедиться…
— Пошли отсюда, — сказал он резко. — Быстро.
Она прикинула, не потребовать ли сменить тон, но, увидев выражение его лица, сочла за лучшее промолчать.
Они молчали всю дорогу. Оливия гадала, почему он молчит — потому что от злости не может вымолвить ни слова или просто нечего выяснять.
Когда они наконец добрались до Атингтон-Вудс, Люк выпрыгнул из машины и молча направился к дому, засунув руки в карманы.
О Боже, что же делать? Он порой бывал зол, но никогда так сильно.
Вздернув подбородок, Оливия последовала за Люком. Учитывая его настроение, лучше было бы сбежать, но она не привыкла отступать — как и проигрывать сражения.
Войдя в гостиную, Люк остановился посередине комнаты и повернулся к ней.
— Довольно игр, Оливия. Ты не беременна, верно?
— Я… сейчас нет.
О, если бы она избавилась от своего мистического ребенка неделю назад, сказала бы Люку, что случился выкидыш. Тогда бы он ей поверил.
— Неправда. — Люк снял пиджак и швырнул его на диван. — Не только сейчас. Ты вообще никогда не была беременна.
— Я была…
— Сядь, — приказал он. — Я хочу слышать правду, Оливия, а не очередную выдумку. Скажи мне, зачем? Зачем ты это сделала?
Оливия оторвала взгляд от золотисто-коричневого ковра и увидела, что Люк подошел к окну и стоит там, отвернувшись от нее. Как она сможет сказать ему правду? Она и сама не знала, в чем состоит правда — кроме того, что не хотела терять его.
Должно быть, какие-то мысли отразились на ее лице, потому что Люк жестко произнес:
— Нет, даже не думай. Я не желаю больше лжи.
Оливия поверила. Ложь не поможет. Но может быть, она все-таки убедит его принять ее объяснения?
— Если ты подождешь минуту, я все тебе расскажу, — сказала она. — Мне нужно в ванную.
Он смерил ее долгим пристальным взглядом.
— Ступай, — наконец проговорил он. — Мы все равно разберемся с этим, сколько бы времени ни потребовалось.
Оливия прошла в ванную комнату, открыла кран и подставила лицо под холодную воду. Затем она слегка подкрасилась, чтобы лицо стало казаться прозрачным, почти хрупким, с глубокими тенями под глазами. Она надеялась, что выглядит достаточно несчастной, чтобы заставить Люка поверить в ее раскаяние. В качестве завершающего штриха она добавила каплю своих новых духов — с ароматом лилии.
— Ты теряешь время, — буркнул Люк, когда она наконец вернулась в гостиную. — Я женился на тебе достаточно давно и знаю все твои уловки.