– Как бы не было ночью дождя! – заметила Тюра. – И сейчас уже накрапывает. Как ты думаешь, конунг, боги не будут против, если поставить маленький шатер?
Собираясь провести ночь на кургане, Гуннхильд постоянно вспоминала ночь перед праздником Госпожи. Как бы ей хотелось, чтобы Харальд и сейчас был там с ней! Одной ей было страшно, неуютно, но ради вестей о Харальде все и было затеяно. И она скрывала тревогу, старалась направить свои мысли в нужное русло. Но чувствовала, что чего-то ей не хватает.
– Конунг, вот что мне нужно! – Взгляд ее вдруг упал на секиру Ключ от Счастья, висевшую на стене позади хозяйского сиденья на широкой медвежьей шкуре. Ее использовали только во время обрядовых поединков, тем не менее она всегда была как следует наточена, вычищена и расклинена, как все оружие в доме у приличного человека. – Как хорошо, что я сообразила! Без Ключа я едва ли попаду на тропы духов. Позволь мне взять его.
– В первый раз слышу, чтобы для вещего сна требовался боевой топор! – удивился Горм. – Но если ты считаешь, что он поможет, возьми.
Гуннхильд улыбнулась: она знала, что владельцем Ключа от Счастья считается Зимний Турс, то есть Харальд. И ей казалось, что вместе с секирой и сам он незримо будет с ней.
Ставить на кургане-святилище шатер Горм посчитал чрезмерным, но согласился, что боги не будут против маленького шалаша из еловых ветвей – ель ведь тоже является деревом вещих снов. Когда слуги ушли, Гуннхильд осталась одна. Под изголовье приготовленной лежанки она спрятала еловую дощечку с заклинанием из пяти рун, призывающим вещий сон, и попросила богов послать ей весть о ее брате и сыновьях Горма. Но просто лечь и попытаться заснуть мало: сперва нужно прогнать все тревожные и досужие мысли, успокоить чувства, освободить и очистить душу, как сосуд, в который боги вольют немного своего надвечного знания.
И это получилось легче, чем Гуннхильд ожидала. Здесь, на вершине кургана, самого высокого холма в округе, она успокоилась, как будто страхи и тревоги не посмели подняться сюда и остались внизу – как в ту ночь, которую она провела в Доме Фрейра вместе с Харальдом. И даже воспоминание о нем сейчас приносило отраду вместо прежней боли. Как никогда ясно, Гуннхильд видела, с каким незаурядным человеком свела ее судьба. Вот кому она охотно доверила бы и себя, и все свое наследство, и будущих детей… Как они могли бы быть счастливы, если бы судьба не развела их по разным сторонам поля сражений, не нагромоздила препятствий, возникших до рождения Гуннхильд, а то и их обоих… Перед ней стояло его лицо – с золотисто-рыжей бородой и ясным взором серо-голубых глаз, светлое, будто солнце…