Гуннхильд выползла из шалаша и стала осторожно спускаться, используя древко секиры как посох. Подумать только, да неужели она ходила здесь глухой ночью, в темноте, почти бегом! Как только шею не свернула?
Она устала и проголодалась, хотелось умыться, расчесать волосы, поесть, отдохнуть в доме на лежанке… И все же Гуннхильд брела не спеша, опираясь на Ключ от Счастья, будто ночные образы еще цеплялись за подол.
Вот показался Эбергорд, и Гуннхильд удивилась – ворота были распахнуты, вокруг никого. Она вошла, оглядела пустой двор. Что такое? Усадьба будто вымерла.
В женском покое она обнаружила Унн и двух пожилых служанок Тюры, но больше никого.
– Куда все подевались? Где королева? Где конунг?
Три женщины как-то странно посмотрели на нее, и Гуннхильд похолодела.
– Пришел корабль… – пробормотала Унн. – Приеха… привез… Они все там.
Гуннхильд прислонила к стене Ключ от Счастья и бегом бросилась в конюшню.
Но не проскакала она и половины пути до моря, как завидела впереди на дороге целое шествие, идущее навстречу. Гуннхильд придержала коня, поехала шагом. Она уже различала повозку, окруженную людьми; в повозке виднелась какая-то фигура. Еще приблизившись, она увидела, что в повозке сидит Тюра, сгорбившись и закрыв лицо руками. Горм почему-то шел рядом, держась за борт; его коня вели следом.
Потрясенная этим зрелищем, Гуннхильд соскочила с седла. Идущие навстречу тоже ее увидели, и шествие остановилось. Вдруг стало тесно в груди, задрожали ноги, закружилась голова. Медленно, как старуха, Гуннхильд пешком двинулась дальше, опасаясь упасть и жалея, что у нее нет больше Ключа от Счастья, чтобы на него опереться. Под ногами был точно хрупкий лед, который вот-вот проломится, и она упадет в холодное бездонное море.
Множество людей вокруг повозки стояли тихо: ни гомона, ни крика. При виде ее люди расступались, и лица у них были такие же странные, как у женщин в доме. Гуннхильд шла сквозь толпу, ничего не видя, пока не наткнулась на Горма, стоявшего возле резного борта повозки. Кто-то осторожно тронул его за рукав. Конунг обернулся, и ее поразило, как вдруг заострились черты его лица. Как углубились морщины, будто время провело по ним резцом, сделав его разом на десять лет старше.
Увидев бледное лицо измученной девушки, он подумал, что она уже все знает, и молча посторонился.
Гуннхильд никак не могла сообразить, где Кнут и почему Тюра в повозке так расстроена. При ее появлении королева не пошевелилась, не взглянула на нее.
А потом Гуннхильд увидела то, что лежало в кузове повозки рядом с Тюрой, и поняла, откуда идет сильный неприятный запах. Это было что-то, похожее на бревно, плотно обмотанное просмоленной шкурой и обвязанное веревками.