Проход к населенным островам Адельсё и Бьёрко и внутренним областям земли свеев прикрывали заставы. На заставах старый Бьёрн-конунг держал корабли и дружину. Враждебно настроенным гостям они преграждали дорогу, мирным указывали путь и давали кормчего: ничего не стоило заблудиться среди сотен и тысяч островов и островков.
Гуннхильд замечала, что в иных местах на высоких скалах нанесены известью белые пятна – указатели пути. Здесь уже было похоже, будто плывешь не по заливу или озеру, а по широкой реке со множеством проток. На иных островах зеленый лес спускался к самой воде по серым скалам, где-то их разделяла узкая, видная только вблизи полоска песчаной отмели. Сейчас, на середине лета, земля пестрела множеством цветов; у берегов на мелкой воде, прогретой солнцем, качались сотни круглых листьев кувшинок с белыми цветами, доказывая, что вода здесь пресная. Было красиво: в темно-голубой воде отражалось небо, а над зеленым лесом висели густые белые облака, будто вершины заснеженных гор. Регнер рассказывал, что в Норвегии горы именно такие, огромные и с вечно снежными вершинами.
– Рассказывают, что именно в этих местах Гюльви-конунг когда-то беседовал с богиней-девой Гевьюн, – говорил Регнер по пути. – И разрешил ей в награду за мудрые речи взять себе столько земли, сколько она успеет вспахать за сутки на четырех быках. Тогда она превратила в могучих огромных быков своих четырех сыновей и за ночь пропахала такую огромную борозду, что отделила целую страну. На месте этой земли теперь озеро Лёг, а островки образовались от комьев земли, которая летела из-под плуга Гевьюн. Потом она утащила эту землю дальше в море, и теперь это остров Съялланд. Люди говорят, озеро и остров похожи по очертаниям, так что, наверное, это правда. А поскольку Гевьюн стала женой Скъёльда, сына Одина, и жила с ним на Съялланде, конунги Съялланда говорили, что все остальные конунги данов произошли именно от них и должны признать их старшими.
Гуннхильд кивала: эту сагу она знала с детства. Но Скъёльдунгов со Съялланда больше нет, и последняя их представительница теперь живет у Кнютлингов как «рабыня конунга».
Хотя ей предстояла встреча с родичами, Гуннхильд не стремилась поскорее сойти на твердую землю. Она чувствовала себя глубоко несчастной и не ждала, что перемена места, прибытие в Бьёрко или Хейдабьор, принесет ей утешение. Регнер считал, ей следует благодарить богов за доброту, и она соглашалась, чтобы не обидеть асов и ванов. Да, для нее все могло сложиться гораздо хуже. Кнютлинги могли сделать ее наложницей Харальда или самого Горма, или подарить кому-нибудь из хёвдингов, или продать как рабыню, или просто назначить посмертной спутницей Кнута! Иной раз в самые горькие часы у нее мелькала мысль, не лучше ли было бы так.