Признал и активно участвовал в ее укреплении. Первые годы были самые трудные. Паек все время уменьшался. Дела никакого не было. За банку тушенки разворачивались настоящие боевые действия. Наконец, к власти пришла наиболее радикальная группировка, не боящаяся никого и ничего. Первым ее шагом было открытие складов для народа. Идите и берите, что хотите — все ваше! Однако, взять было нечего. Среди пустых полок бродили тенями голодные островитяне, перешептываясь:
— Все взяли до нас! Опоздали мы! Раньше надо было брать власть! Но потом, когда от голода начали умирать прямо на берегу, кто-то первый сказал, что мясо — оно, как ни смотри, все же мясо и есть. Его тут же публично расстреляли, после чего погрузили в котел, сварили, и островитяне получили, наконец, корм, спасший всех от голодной смерти. Власти рассчитали точно, какова продолжительность жизни человека, сколько детей может родить женщина, сколько корма (это называлось просто — «корм») надо каждому, чтобы прожить, и чтобы делать что-то полезное. Все, кто казался не нужным или просто выражали даже не протест, а сомнение в правильности избранного курса, заносились в длинные списки, которые регулярно обновлялись. По этим спискам матросы отбирали необходимое количество и расстреливали. Всем остальным поэтому корма хватало. А полезное дело, сплотившее народ, быстро нашлось.
— Вы понимаете, — спрашивали, глядя в глаза островитянам, представители власти, — что сделают, когда найдут нас? Вот подумайте: вдруг приходят корабли. Сходят на берег спасатели: матросы и ученые. Заглядывают в ваши котлы… А там? Вот, то-то!
Теперь-то вот такое уж положение у нас сложное вышло, что все вокруг — враги. И у них у всех, кто вокруг, будет только одно желание: убить вас, всех, кто здесь.
— Но мы же не виноваты, — пытались протестовать отдельные непонятливые. — Это же все вы! Вы! И голод опять же…
— Что значит — мы? Что вы всегда с больной головы на здоровую?
Мы, между прочим, спасли вас от голода. Мы, что бы там ни клеветали, накормили вас. А теперь мы обороним вас и спасем от тех, кто вокруг! И все взрослое население стало теперь работать на оборону острова. Строились многокилометровые баррикады вдоль всего берега. Прямо из того металла, из которого был создан «Титаник». Минировались пляжи. А недовольными, как обычно, кормили исполнительных. Но время шло. Те, первые, самые активные, постарели и умерли.
Дети и внуки уже не понимали — а что, собственно, такого? Корм — он и есть корм. И когда пришли корабли к неотмеченному на карте острову, то жители его спокойно вышли встречать моряков, ученых, туристов… А те… Они ужасались. Они везли островитянам еду, чтобы отучить от страшного. Они открыли свои школы, чтобы учить морали. Они изучали местную жизнь и качали головами… Прошло еще немного времени. И уже правнуки тех, первых, кто имел билеты на «Титаник», уплетая жареную картошку со свининой, запивая ее вином, поглощая на десерт ананасы и киви, сыто рыгая перед вечерним телевизором, переговаривались между собой: