Амалия задумалась, нервно покусывая губы. Во всей этой головоломке, сказала она себе, не хватает одного существенного звена. Мария Максимовна Игнатьева была любовницей Киреева и наверняка находилась под подозрением, но баронесса Корф мало того что не знала ее, но даже никогда в глаза не видела. Все сведения о госпоже Игнатьевой были получены из вторых рук, а Амалия была так устроена, что больше предпочитала полагаться на собственные впечатления.
– Кстати, как ваша статья, Иван Николаевич? – спросила она.
– Плохо, – удрученно промолвил учитель. – Где-то данных много, а где-то, наоборот, не хватает.
– Ну что ж, я думаю, вы сможете попросить у князя дополнительных сведений, когда мы приедем на Сиверскую, – сказала Амалия, поднимаясь с дивана, на котором сидела. – Соня! Сегодня я не буду обедать, пусть Пелагея Петровна не беспокоится. Если Александр Михайлович появится, передай ему, что я у его родственников и что я завтра вернусь. Если кто-нибудь явится с визитом, передай ей… им, что они могут меня не ждать… Идемте, Иван Николаевич!
Глава 16
Дама, король, валет
Когда впоследствии Митрохин вспоминал то, что случилось той холодной весной, он не мог отделаться от ощущения, что его схватил какой-то вихрь и поволок за собой – но ни вихрь, ни даже ураган не могли служить объяснением того, почему он вдруг словно полностью утратил волю и покорно последовал за непредсказуемой баронессой Корф. Опомнился учитель только тогда, когда они оказались в вагоне первого класса, который уносил их из Петербурга. Стоило Ивану Николаевичу заикнуться о том, что он вернет своей спутнице деньги, потраченные на его билет, как Амалия объявила, что денег от него не примет, но не возражает, если он в будущем посвятит ей какой-нибудь из своих рассказов.
– Но я не пишу рассказов, сударыня, – попробовал возразить окончательно сбитый с толку учитель.
– Тогда повесть. Или роман, – добавила баронесса Корф, видя, что ее спутник вновь намерен возражать. – Иван Николаевич, я прекрасно сознаю, что поступаю эгоистично, когда заставляю вас ехать с собой, но вы мне нужны, чтобы разговорить госпожу Игнатьеву, и без вас я просто не справлюсь.
– Вы полагаете, что она… – начал Митрохин.
– Э нет, так не годится, – живо возразила Амалия. – Я не могу ничего полагать, пока сама не увижу эту даму и не поговорю с ней.
– Но даже если она замешана в убийстве, она никогда не признается, – заметил Иван Николаевич, с любопытством глядя на Амалию.
Баронесса Корф ничего не сказала, но по задорным искоркам в ее глазах и по тому, как она покачивала носком ботинка, можно было счесть, что она не видит для себя препятствий.