К Москве вышел передовой отряд князя Василия Туренина, целью было захват и удержание до подхода главных сил Чертольских ворот.
Воинство разбило бивак под стенами монастыря. В отряде Михаила, всё же служилый князь, было две сотни ратников. Все люди, пришедшие в Нижний с ним, ещё полсотни стрельцов с пищалями, а остальные – посадские люди и селяне, вооружённые копьями, шестопёрами и боевыми топорами.
В лагере произошла случайная встреча с келарем Авраамием. Михаил осматривал пищали стрельцов, как услышал знакомый голос. Повернулся, а Пожарский неспешно с Аверкием Ивановичем идёт. Келарь в рясе, с крестом. Палицын первым Михаила увидел.
– Князь! Надеялся встретить и довелось! Так и знал, что ты к ополчению примкнёшь, не останешься в стороне.
Обнялись на радостях. Пожарский на встречу старых знакомых с улыбкой смотрит. Келарь извинился.
– Дела! Приходи вечером в мою келью, князь.
– Обязательно буду.
Михаил полагал, что келарь в Москве, на подворье монастырском, а он здесь. После ужина Михаил к келарю отправился. Монахи указали на обитель Авраамия. Михаил впервые в монастыре был, интересно. На территории захоронения настоятелей монастыря могила Бориса Годунова. Вертел головой по сторонам, любопытно. Каждый камень – история.
Аверкий встретил радушно.
– Князь, а рубец-то на лице побледнел, не так заметен стал. Ничего, шрамы украшают мужа.
Посидели, поговорили, выпили вина за воинство Пожарского и победу над ляхами. После второго стаканчика Михаил спросил:
– В победу веришь? На Москву, на поляков многие ходили, а толку нет.
– Надо! Народ веру в воинство теряет. Если проиграем, сомневаюсь, что ещё одно ополчение соберём. Стоять насмерть! Поляки тоже из плоти и крови, смертны!
Правильные слова. Рать бы побольше, да где профессионалов набраться? И так уже всех боеспособных, почитай, выгребли из городов, кто хотел с неприятелем сразиться и изгнать. Многие бояре колебались. В случае поражения можно и голову потерять, и поместье. А ещё их волновало – кто царём станет? Род-то Рюриковичей прервался, а Годунов и Шуйский ни славы, ни уважения не снискали.
Утром 18 августа войско Пожарского вышло из лагеря под Троицком и двинулось к Москве. Михаил с удивлением увидел в окружении Пожарского и келаря. Он восседал на лошади, подобрав полы рясы. А, в общем, чего удивительного, ведь Авраамий бывший воевода, и сидеть в седле для него привычно.
Передовой отряд большой рати достиг столицы через два дня, остановился у Арбатских ворот. В передовом отряде насчитывалось десять тысяч ратников. А на следующий день дозорные и лазутчики доложили воеводе, что гетман Ходкевич тоже в Москве и разбил лагерь на Поклонной горе, имея войско в двенадцать тысяч ратников. Кроме того, в Кремле и Белом городе был польский гарнизон в три тысячи воинов. Пан Будила, быстро прознав о прибытии Пожарского с ратью, прислал издевательскую грамоту: