– Я здесь главный, стойте здесь.
Михаил и Иван вернулись к своим отрядам. Михаил сразу сказал:
– Ты как хочешь, а Трубецкой мне не указ. Я воин, моё дело – в бою противника уничтожить. Я со своими людьми буду переправляться.
– Я тоже, – не раздумывая ответил Наумов.
Воеводы отдали ополченцам долгожданный приказ. Прямо на конях отряды вошли в воду. Река в этом месте не очень глубокая. Местами даже отмели. Вскоре кони уже выбрались на берег. На ополченцах одежда насквозь промокла. Но на это никто внимания не обращал. Было одно желание – резать ляхов. Михаил и Иван подождали, когда все ратники выберутся из воды. И – о чудо! Воодушевлённые порывом ополченцев, презревшие приказ Трубецкого, в реку кинулись четыре сотни казаков. Но это была меньшая часть войска Трубецкого.
Не сговаривались Иван и Михаил, а поначалу по двум параллельным переулкам ударили одновременно во фланг польской пехоте. Такая рубка пошла, какой Михаил не видел доселе. Ближайшего ляха он застрелил из пистолета, удачно угодив в голову. Тут же за саблю схватился. Тесно, у поляков строй, как и у немцев, плотный. Кони ополченцев всеми тушами напирают, валят ляхов под копыта. У Михаила и сабля и мундир в крови, рука с трудом удерживает скользящую от крови рукоять. У русских такая ненависть в глазах, такое бесстрашие боем, что дрогнули поляки. Спереди давит пехота Пожарского, с фланга правого всадники Михаила и Ивана. Удар свежих сил заставил поляков отойти к Поклонной горе.
Наступила ночь. Обе противоборствующие стороны приводили себя в порядок. Мылись, точили и отмывали от крови оружие, чистили коней, заряжали пушки и пищали. Только к полуночи забылись глубоким сном. А воеводам не до сна. Пан Ходкевич карту Москвы изучал, подсказчики из русских предателей указывали, каким путём к Кремлю пробиться легче. А Пожарский, Минин и воеводы совет устроили. Где враг пойдёт? Куда отряды ратников перебросить? Не вся армия Пожарского ещё подошла к Москве, и ополченцам приходилось туго, а князь был вынужден маневрировать силами. Ходкевич следующим днём, 23 августа, перевёл своё войско к Донскому монастырю, собираясь пробиться в Замоскворечье, а оттуда в Кремль. За кремлёвскими стенами можно отсидеться от любой рати – высоки, толсты, пушки есть и припасы. Тем более деревянный центр города уже выгорел, но по пожарищу с ратью и большим обозом продвигаться легче, можно идти несколькими колоннами.
Лазутчики сразу доложили Пожарскому, где обосновались поляки. Князь направил в Замоскворечье большие отряды Туренина и Лопаты-Пожарского. Ратники заняли оборону на валах Земляного города. Ещё один отряд ополченцев брод через реку напротив Остоженки. По этому броду конница Пожарского переправилась в Замоскворечье. Ходкевич пустил конные разъезды гусар для разведки. А куда ни ткнутся, везде видны русские. Разведку боем проводить рискованно, дозоры малы, рисковать не стали, но пану гетману доложили. Ходкевич бы рискнул прорваться войском на узком участке, да сдерживал огромный обоз. Он – как камень на шее. И не бросишь, там порох, провизия.