Аллочка раскраснелась, сняла туфельки и забралась на диван, поджав под себя точеные ножки. Сидевшие напротив мужчины ею любовались.
– Ну а вы, Саша, неужели не знаете анекдотов? – спросил инженер у Тараканова.
– Да как-то ни один в голову не приходит, да и рассказывать я не умею.
– Э, стыдно, гражданин! – шутливо возмутился Паша. – Надо поддержать товарища, а то мой запас уже кончается.
– Да ничего на ум и не приходит, уж лучше вы, Павел, больно у вас хорошо получается, – ответил Осип Григорьевич.
Польщенный Павел вновь принялся смешить попутчиков.
В Старой Руссе поезд стоял полчаса, и пассажиры мягкого вагона успели пообедать в вокзальном буфете. Тараканов купил бутылку коньяка, бутылку вина и большую шоколадку. Однако продолжить веселье не удалось – когда они вернулись в купе, там сидела строгая дама, сообщившая, что пьянства не потерпит и если пассажиры ее не послушаются, вызовет милицию. Сдружившимся попутчикам пришлось угомониться. Аллочка, когда дама отвернулась, показала ей язык. Паша достал из обширного портфеля какие-то бумаги и принялся внимательно их изучать, а Тараканов, забравшись на свою полку, зашуршал купленными на станции газетами. Он прочитал передовицу о перспективах социалистического строительства в Бурят-Монгольской Республике, ознакомился с международным положением, хотел узнать об успехах совхоза «Ответ кулакам», но не смог – его опять сморило.
Проснулся поздно вечером и до утра уже не сомкнул глаз – лежал и смотрел в темное окно.
В столицу прибыли, опоздав на полчаса, – в половине одиннадцатого. Сердечно распрощавшись с Аллочкой и Пашей, Тараканов сунулся было на трамвайную остановку, но, увидев, сколько там стоит народу, решил раскошелиться на извозчика.
– До Курского сколько? – спросил он у сидевшего на козлах «ваньки»
– Рублик, гражданин.
– Целковый за такой конец?!
– Меньше никак невозможно-с.
Не зная нынешних московских цен, Осип Григорьевич спорить не стал и отдал вознице в пять раз больше, чем платил за аналогичное расстояние до войны.
Поезд до Тулы отправлялся только в половине второго, поэтому Тараканов, сдав чемоданчик в камеру хранения, отправился бродить по городу.
Он прошелся по Садовому, свернул на Покровку и по ней дошел до бульваров. Столица сильно отличалась от себя довоенной, но еще сильнее – от той, которую Осип Григорьевич покинул в восемнадцатом. Да и публика со времен «военного коммунизма» сильно изменилась. И шелковые чулочки выглядывали из-под юбок, и крахмальные воротнички торчали поверх заграничного кроя костюмов, и было их значительно больше, чем во Пскове. Автомобилей тоже было много, ну а извозчиков – просто огромное количество.