Сантосуссо перебил меня, объяснив, что только заступил на смену и не знает, что произошло в субботу ночью.
– Она умерла? Дамур?
– Блондинка? – сочувственно переспросил он. – Которую за торговлю наркотиками посадили?
Ну да, так я и сказала! Обсуждать, кого и за что посадили, с охранниками ни в коем случае нельзя.
– Я видела, как она лезла на забор.
Только так я могла описать то, что наблюдала: как моя сокамерница вспыхнула праздничным фейерверком ко Дню независимости. Впрочем, этот праздник мы в тюрьме не отмечали.
– С ней все нормально. Она в лазарете. По-моему, говорили, что у нее ожоги второй степени.
Я молчала.
– Да жива она, правда! Поправится.
Похоже, он решил, что судьба Дамур беспокоит меня больше, чем на самом деле. О ней я не проронила бы ни слезинки.
Он сцепил мне запястья наручниками – традиционный ритуал при переводе из одного корпуса в другой, мы привыкли – и вывел меня из одиночки.
– Я скажу Дамур, что ты за нее волнуешься. Во второй корпус ее не вернут.
– Почему?
– Переведут в первый. А у тебя сегодня будет новая соседка.
– Кого подселят? Лолу или Кеннеди?
– Нет-нет, это новенькая, ты ее не знаешь.
Я шла впереди него, пытаясь переварить информацию. Мы как раз спускались по лестнице между столовой и вторым корпусом.
Новенькая. Она появится здесь вскоре после того, как откроются замки. А уж потом случится непоправимое. Не знаю, что именно.
Сантосуссо похлопал меня по плечу. Мы почти пришли.
– Наручники не жмут?
Я покачала головой. Не следовало спрашивать, ведь он был по другую сторону баррикады, пусть молодой, и милый, и с ямочками на щеках. Но я все равно спросила:
– А как ее зовут? Имя на «О» начинается?
– А, так ты видела в новостях? Я думал, вам нельзя смотреть телик… Ну да. В газетах тоже писали. Так что будь повнимательнее, ладно?
– За что ее посадили?
Лицо Сантосуссо потемнело, ямочки со щек исчезли. Кажется, я знала ответ заранее. Словно в тумане я услышала, как щелкнули расстегнутые наручники. Он распахнул дверь в камеру и ушел, оставив меня у входа.
Табличку с надписью «ВАЙАТТ» сняли со стены, повесили вместо нее «СПЕРЛИНГ».
Все вещи Дамур вынесли, койку заправили. Ждали новенькую.
Нашу сорок вторую.