— нечто вроде коммерческого центра под открытым небом, где лавочки-близнецы соперничают между собой, предлагая сувениры, — безвкусную и неинтересную дешевку. Хотя это было туристское и семейное прогулочное место, ни я, ни Хэтэуэй даже не подумали любоваться пейзажем. Становилось все более жарко и, на мой взгляд, чересчур многолюдно. После трех дней абсолютного уединения возвращение к реальности оказалось несколько резковатым.
— Он мог бы найти место поудобнее и, что еще важнее, поспокойнее, вам не кажется?
— Он прежде всего постарался выбрать общественное место подальше от своего жилья. Хороший признак: наш тип, должно быть, паникует.
Мы отправились на поиски старомодной карусели — самой старой в стране, если верить афише-указателю, — перед которой Ковен должен был нас ждать. У Хэтэуэя был острый глаз и невероятное чутье: осмотревшись за несколько секунд и несмотря на множество людей перед каруселью, он направился прямо к нашему человеку. Пока мы сюда ехали, я все время боялся, что он не придет: или поймет, что вся история с книгой — всего лишь блеф, или уже успел посоветоваться с адвокатом, чтобы в подходящий момент предпринять контратаку.
Высокий и сухопарый, с удлиненным лицом, Ковен и правда обладал на редкость неловкими манерами. Он как будто не знал, что делать со своими болтающимися руками. На нем было что-то довольно невыразительное и старая бейсболка «Сан-Диего Чарджерс»[75]. Едва он увидел нас, на лице его отразилось беспокойство.
— Ковен? — спросил Хэтэуэй.
Тот нехотя пожал нам руки и не стал утруждать себя формальностями:
— Я могу уделить вам десять минут, не больше. Затем я хочу, чтобы вы исчезли из моей жизни и никогда больше не пытались связаться со мной.
Его неуверенный тон, так не соответствующий словам, произвел на меня впечатление подмокшей хлопушки. Должно быть, Хэтэуэй пришел к тому же выводу, так как не стал скрывать удовлетворенной улыбки.
— Не люблю давать обещания, не получив взамен того, что хотел.
— Я не обязан с вами разговаривать!
— Что с вами такое? По телефону вы были более покладистым. Мы только что два часа тряслись в машине, поэтому лучше не сердите нас.
— Это он писатель?
— Как вы проницательны! Где мы можем поговорить?
— На бульваре есть скамейки.
Жгучее солнце ослепляло меня. Я жалел, что не взял с собой темные очки. Хэтэуэй уселся между Ковеном и мной.
— Эта история уже достаточно испортила мне жизнь… Я уделю вам десять минут.
— Вы это уже говорили, мы тут не глухие!
— Я и правда хочу ответить на ваши вопросы, с условием, что меня не будут записывать на диктофон и делать заметки.