— Ты деньги-то возьми, — Алик кивнул на доллары. — Это подарок от чистого сердца.
— Деньги — это не от сердца, — вырвалось у Саши. — Ими обычно хотят откупиться. Или отделаться от неприятной обязанности выбирать подарок. А вдруг не угодишь? Чтобы сделать хороший подарок, надо хорошо узнать человека, которому он предназначается. А деньги — это от лени. Извини, Алик. — Она какое-то время боролась с соблазном, но все-таки сказала: — Нет, я не возьму.
— Я положу их на твое имя в банк, — виновато сказал Алик, переглянувшись с женой. Та кивнула. — Я просто хотел как лучше. Машину купить не успел, да и не умею я их выбирать.
— Все в порядке, — грустно улыбнулась Саша.
— Ты всегда можешь вернуться, и знай, что у тебя в Москве есть надежный друг.
— Два друга, — чуть помявшись, сказала Лидия Павловна. — Но за свою дружбу я строго с тебя спрошу. Деньгами и подарками разбрасываться не собираюсь.
— Спасибо, — с облегчением сказала Саша. Не взяла, но получается, что и не отказалась. И, нервно рассмеявшись, спросила: — Выходит, все? Закончилась моя Московская эпопея?
Зазвонил телефон. «Леша», — прочитала она и сбросила звонок. Здесь все, точка. Итог и жирная черта.
Ночевать она поехала к тетке.
… Проводы выглядели странно. Вокруг них стояло плотное кольцо: плечистые мужики. Которые внимательно смотрели по сторонам. Внутри этого живого кольца Саша, Алик и Лидия Павловна мялись, не зная, что сказать? Все было сказано этой ночью. Слова проводницы о том, что до отправления поезда осталось пять минут, все восприняли с облегчением, особенно, кажется, охрана.
— Ну, вот и все, — сказала Саша и шагнула в вагон.
Тетка с мужем тут же ушли.
«Звони, если что», — сказал ночью Алик перед тем, как все разошлись по своим комнатам. Саша была уверена, что не позвонит, но кивнула. Место у нее было хорошее, причем в СВ. Тетка расщедрилась. Саша поняла это, когда оказалась в купе одна. Попутчика у нее не было. Проплыл за окном перрон, потом потянулись бесконечные рельсы. Москва была похожа на огромную муху, запутавшуюся в паутине. Отовсюду к ней тянулись магистрали, железнодорожные и автомобильные. Сверху тоже была накинута сеть: над столицей беспрерывно кружили самолеты. Одни взлетали, другие садились. Все небо было словно разлиновано мелом. Но муха не умирала в этой паутине, а жирела. К ней отовсюду поступала свежая кровь, по всем этим жилам. Люди, деньги, ресурсы… Вереница фур не давала жизни замереть ни на секунду. Все правильно: сердце страны должно биться, от этого зависит ее судьба. Только пульс этот был какой-то горячечный, словно у спринтера, рванувшего на длинную дистанцию. Он задыхается, но бежит. И к нему отовсюду тянутся руки, чтобы дать допинг.