Да, вера великая, испепеляющая — великая, от божественного слова «величие». Горит свеча перед образами. Какой огонь! Какая благодать!
Огонь не всегда благороден и красив. Настоящий огонь ужасен. Особенно лесные пожары. Но огонь, свечи перед образами — особенный огонь, торжественный. Ветры, комнатные сквозняки терзают его из стороны в сторону, только он, этот огонь, все равно поднимется, взметнется, он сильнее, чем ветры… это и есть служение…
Вдоль своего забора в Вермонте у Александра Исаевича тропа. Никакого асфальта. Наташа в первые дни все время говорила об асфальте. Тогда, мол, и слякоть не страшна, но Александр Исаевич не согласился: лес должен остаться лесом, иначе это не лес, а цековская дача.
Там, за забором, бегают рыси. Завидев человека, рысь мгновенно перелетает любой забор — вздрогнуть не успеешь!
Александр Исаевич не поверил сам себе: они только-только с Наташей присматривали дом, сделка не прошла, а сразу примчались полицейские, чтобы предупредить: рысь — это очень опасно, подумайте, господа, прежде чем дом покупать…
Интересно: есть в мире страны, где никто… никогда… никого не обманывает?
Вроде бы есть. Сингапур. Не Чан Кайши, не Мао, нет, — другой китаец. Ли Куан Ю создал, построил — и всего-то за тридцать лет — общество честных людей. Расстрелял трех вороватых своих родственников, и сингапурцы убедились: закон в Сингапуре — это закон.
Диктатор. Тысяча глаз у Ли Куан Ю — в одной паре. Он как Сталин. Очень похож. Больше трех — не собираться!
Все диктаторы похожи друг на друга.
Так весь мир ездит сейчас в Сингапур учиться… Все любуются государством.
В больших странах так не бывает?
Не написана (пока) самая главная книга Солженицына: его диалоги с самим собой.
В «Красном колесе» Солженицын показал глобус, наливающийся кровью. Русский XX век — особый. Как покатилось с 1905-го, так и катится: беда за бедой. Вылетела, выплеснулась наружу великая русская ненависть (вот пример, когда иноземцы совершенно ни при чем, ведь здесь — свое, кровное, родное: друг к другу ненависть). Нет в мире (и уже не будет) другой такой страны, где кровь своего народа лилась бы, как воды Волги.
Когда в США вышли «Колымские рассказы» Шаламова, Америка ему не поверила. А как поверить-то, если был 45-й, если Сталин спас весь мир? А тут — стон: как Сталин истребляет свой собственный народ!
Кто же примет это чудовище, русский XX век, на себя? Булгаков не сумел, сломали, да и Михаил Афанасьевич не видел, слава Богу, самое страшное — ГУЛАГ. А в «Мастере», кстати, много детского, не говоря уже о главном: такая трактовка унижает Христа.