Кого на этот раз призовет Небожитель? Кому Он преподнесет великую обязанность литератора — исправлять страну? На кого Он сейчас, в XX веке, в стране лагерей и могил, возложит этот крест?
«Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые…»
На самом деле Александр Исаевич был очень крепок. Он как-то задержался в одном возрасте. Ему трудно, невозможно дать его семьдесят, хотя он, надо признаться, всегда, даже молодым, выглядел старше своих лет: он и бороду-то отрастил только лишь затем, чтобы не тратить время на лишнее бритье.
Лицо человека, затерявшегося в веках.
Он обернулся. На заднем сиденье машины в изрядно потрепанной папке лежала небольшая тетрадка: завтра поутру интервью с кинорежиссером Говорухиным, первое интервью Солженицына со дня победы в России демократии.
Александр Исаевич выделил для съемок утро, самое хорошее время: многое, многое надо ему сказать.
Самое главное: все способности власти необходимо направлять на расцвет своего народа. А в России испокон веков… перевес внешних усилий над внутренними.
XVIII век: Пруссия у Австрии хочет оттяпать Саксонию.
Спрашивается; ну какое наше дело? Где Саксония и где Россия? Нет же, царь-батюшка не может оставить в беде братьев-австрийцев и вступает в Семилетнюю войну с Пруссией.
Разве они нам братья? Что за чушь! Семь лет кряду Россия посылает туда своих ратников, льет кровушку без всякой надобности, выигрывает эту войну… — а зачем?
Другая история: английский король пожелал иметь в Европе личное княжество — Ганновер. Ему приспичило, извольте видеть, заграбастать для своих утех роскошные дворцы Ганновера; короли, они всегда чуть-чуть как дети!
И начинается война с Англией. Мы, Россия, шлем туда тридцатитысячный корпус, который пешком топает через всю Европу… — а зачем?
Церковный раскол. Если бы не Никон и его безобразия, глядишь — и семнадцатый бы год отступил, и Россия была бы крепче духом. Но Россия снова (и опять без всякой надобности) выкачивает из себя свою силу. Ну а XX век — просто катастрофа: Порт-Артур (где Россия и где Порт-Артур?), жуткий, бессмысленный поход Тухачевского в Польшу, война с Финляндией, война в Корее, Карибский кризис, Берлинский кризис, Афганистан…
За восемнадцать лет своей жизни в Вермонте Александр Исаевич столько раз ездил по этой дороге, что знал ее наизусть.
Однажды, в редкие минуты отдыха, когда Александр Исаевич по уши вдруг погрузился в игру с детьми, сочиненную Степкой, его любимцем, Аля (так он называл Наташу), изумленная неожиданной идиллией, предложила Александру Исаевичу «хоть сейчас» поехать всей семьей к морю, может быть, в — круиз, куда-нибудь на Аляску или в Норвегию, на фьорды, где очень красиво, где самая вкусная рыба, где в Бергене (она читала) можно запросто, прямо на рынке, купить кусочек кита…