Наталье Дмитриевне очень хотелось, чтобы дети увидели мир.
Он не ответил. Поднялся и ушел к себе в кабинет.
Ерунда это все — Александр Исаевич не хотел новых впечатлений, он жил Петроградом 17-го года, ему удалось вкогтиться в эти события, и Петрограда сейчас ему совершенно достаточно!
Смерть — она всегда в запасе.
Жизнь — она всегда в обрез…
Круиз — это дикость. Да и деньжищи немалые: к старости надо готовиться, к старости, о детях думать, об их учебе, о будущем житии. Здесь же — одно мотовство!
Они ехали с Алей перевести дух — к природе.
Александр Исаевич молчал.
Если он молчит, значит, он работает. Просто не пишет в эти минуты, но работает.
«А человек ли я?» — спрашивал (сам себя) старый римский священник. Он столько лет не выходил из храма, молился, что и стал путать себя со святыми.
«Человек, — отвечал первосвященник, — конечно, человек. Нельзя же молиться самому себе!»
Или можно?
Александр Исаевич сегодня очень долго, больше обычного ходил вдоль своего забора. Ему вдруг показалось, он ненавидит этот забор.
Фроська была уверена, что ее убили. Она ничком свалилась в снег и замерзала. Вот он, конец; смерть — это, оказывается, так просто, смерти нет, жизнь просто обрывается — и все!
И вдруг она открыла глаза: «Что это? Я живу еще раз?..»
— Ну ты, ешкин кот, фашистка! — мужичонка подошел к Фроське так близко, что она вздрогнула: одет как баба, худой, но вроде трезвый.
— Убивать-то пошто, а? Фашист один был, он с балкону в плененных пердячил: убьет человека, потом бряк за стол, сожрет яичко и опять на балкон…
— Откель знашь? — из темноты вышла женщина, одетая в полурваные тряпки, но, похоже, совсем молодая.
— А я кину глядел! Немец в бараках был главнейший начальник. Ну и дуплил по людям, потому как фашист…
— Ску-у-шно с тобой, — протянула женщина, похожая на девочку. И сплюнула. — Да еще и крутишься… туда-сюда, как курва с котелком…
Фроська издалека чувствовала злых людей. Особенно женщин. Она ненавидела злых женщин — как и собак. Правильно, что их называют суками, злых женщин, в них яд, мужики-то поспокойнее, а тут яд…
Как мужики с ними живут?
Люди — они просто загадка. Всем мешают. Друг другу мешают. И зачем они нужны на земле?
Фроська лежала мордой в сугроб — жалкая и несчастная, почти погибшая.
Почему от этих людей так пахнет? Мороз, сильный мороз, а чувствуется. Разве человек (если он человек) может так пахнуть? Крысы не воняют, а люди?!
Женщина остановилась.
— Фашистка, говоришь?
— Иш-шо какая. Пошто каменюгой сдулила? Активистка!
— Я себе на ужин. На охоте я. Зверье добываю.