— Папа, я думала, ты никогда не вернёшься, — сказала она. — Уже двенадцать.
— Да, милая, — ответил смотритель. — Генеральный атторней назначил встречу на десять. Время позднее, но что я мог поделать? У великих людей свои порядки.
И он поцеловал дочь, а затем пожал руку доктору, всё с той же наигранной беспечностью.
— И вы положительно были у генерального атторнея? — вопросил архидьякон.
Мистер Хардинг подтвердил, что был.
— Боже великий! Как неудачно! — И архидьякон воздел могучие длани жестом, который, как знали все его друзья, выражал крайнюю степень изумления и неодобрения. — Что подумает об этом сэр Абрахам? Разве вы не знали, что не принято клиенту обращаться к адвокату напрямую?
— Вот как? — невинно удивился смотритель. — Во всяком случае, я у него побывал, и сэр Абрахам не нашёл в этом ничего странного.
Архидьякон испустил вздох, который мог бы стронуть с места линейный корабль.
— Но, папа, что ты сказал сэру Абрахаму? — спросила архидьяконша.
— Я попросил его объяснить мне духовную Джона Хайрема. Он не смог истолковать её тем единственным способом, который бы меня удовлетворил, и поэтому я отказался от места смотрителя.
— Отказались от места! — повторил архидьякон скорбно и тихо, но при том вполне слышно — тем шёпотом, которому позавидовал бы Макрид и [61] и которому аплодировала бы галёрка. — Отказались! Боже великий!
И грозный служитель церкви рухнул в набитое конским волосом кресло.
— По крайней мере, я сказал сэру Абрахаму, что подам в отставку, и, разумеется, должен исполнить сказанное.
— Ничего подобного! — воскликнул архидьякон, уловив искорку надежды. — Ничто, сказанное вами своему адвокату, не накладывает на вас обязательств. Вы пришли за советом, и я убеждён, что сэр Абрахам не рекомендовал вам подобного шага.
Мистер Хардинг не мог опровергнуть последних слов.
— Я убеждён, что он вас от него отговаривал, — продолжал преподобный дознаватель.
Мистер Хардинг не мог этого отрицать.
— Я убеждён, что сэр Абрахам рекомендовал вам посоветоваться с друзьями.
И с этим утверждением мистер Хардинг вынужден был согласиться.
— Тогда ваша угроза уйти в отставку ничего не стоит, и мы возвращаемся к тому, с чего начали.
Мистер Хардинг стоял на ковре, беспокойно переступая с ноги на ногу. Он не ответил на последнюю фразу архидьякона, ибо думал главным образом, как бы улизнуть в спальню. В то, что его отставка дело окончательное решённое, сомнений у него не было. Смотритель знал свою слабость, свою привычку уступать, как знал и то, что не уступит и не пойдёт против требований совести после того, как специально приехал в Лондон объявить об уходе. Он ничуть не сомневался в своём решении, но очень сильно сомневался в способности отстоять это решение перед зятем.