Мы не спешили начать беседу. Прежде всего мы передвинули лежаки в тень, стараясь уйти от преследовавшего нас солнца. Гомонившая вокруг литературная публика тем временем демонстрировала друг перед другом купальные костюмы, халаты и кроссовки многих зарубежных фирм. Это считалось престижным. Смысл их разговоров, к счастью, до нас не доходил.
Я задал гостю обычный, внешне простой и даже наивный вопрос:
— Каких наших современных писателей вы знаете?
Обычно иностранные гости называют две-три фамилии и потом смущенно замолкают. Если, конечно, они не специалисты в этой области.
Ответ Иностранного Писателя был для меня неожиданным:
— Всех.
— Как всех? — опешил я.
— Я прочел произведения всех писателей вашей страны, знаю их содержание, сюжеты, главных и второстепенных героев…
— Ну да, — пробормотал я, — вы же прекрасно владеете русским языком, учились у нас. Но ведь дело не только в знании языка…
— У меня была возможность прочесть все произведения, о которых вы спрашивали.
— Фантастика!
— По-вашему — фантастика. Для меня это в порядке вещей. Литература, изобразительное искусство вашей страны — не первые, которые мне приходится изучать.
— Вы изобрели какой-нибудь эффективный способ?..
— Не могу раскрыть профессиональный секрет, не спрашивайте. Кое-что мне все же у вас непонятно, и, собственно, потому я здесь, чтобы докопаться, так сказать, до истины. Надеюсь, вы сможете дать мне кое-какие разъяснения.
— Но, помилуйте, какие я могу дать вам разъяснения, если вы читали больше меня? Я ведь не могу похвастаться, да и никто на этом пляже, хотя здесь собралась литературная публика, не осмелится утверждать, что прочел произведения всех писателей!
— …Вы сможете мне помочь, — настойчиво сказал Иностранный Писатель, когда мы с ним в очередной раз переместились с лежаками в тень. — Кое-что объяснить…
Он начал перечислять прочитанные им произведения в хронологическом порядке. Среди прочих он назвал «Житие святого человека божия Алексия», «Повесть об Акире премудром», «Поучение Владимира Мономаха», «Повести временных лет», «Слово о полку Игореве», «Задонщину», «Домострой», «Прение живота и смерти»… Иностранный Писатель говорил без запинки, словно читал хрестоматию по древнерусской литературе. Упомянул он и самые начала непереводных произведений на Руси: «Сочинения протопопа Аввакума», «Вирши Симеона Полоцкого и Кариона Истомина», «Эпитафию Сильвестра Медведева на смерть Симеона Полоцкого» и другие. Потом заговорил о русских классиках восемнадцатого, девятнадцатого и начала двадцатого века. Иногда, в ходе перечисления, попадались малознакомые имена, вроде авторов старинных песен: Ивана Макарова, Дмитрия Давыдова, Леонида Радина, Екатерины Студенской, Алексея Мерзлякова, Евгения Гребенки, а то и вовсе неизвестные фамилии. Причем последние, как ни странно, относились все больше к современным литераторам, на которых у меня не хватало времени.