…Я не помню, как добрался до двери своей каюты, каким образом нашел ее в этой густой ночной темноте, окруженный со всех сторон неистовством стихии. Эти мгновения словно стерлись из моей памяти… Очнулся лишь упираясь лбом в резные доски, стоя на коленях у двери тяжело дыша. Я с трудом поднялся на ноги и, приложив все усилия, открыл тяжелую дверь и просто ввалился внутрь, едва не налетев на лежавшего… в луже собственной крови Зольда, о котором уже успел позабыть за пеленой событий. Его лицо, искаженное печатью безмерного ужаса, что испытал он перед смертью, покрывала яркая бледность, глаза остекленели, в груди зияла рваная рана — я с дрожью понял, что сердца у бедняги не было.
И тут мое внимание привлекла большая лужа темно багрового цвета с маслянистым блеском, растекшаяся небольшим озерком у головы мертвеца. Я скользнул по ней взглядом, постепенно осматривая все помещение, освещенное тусклым светом одинокой чадящей свечи на столе, и словно ошпаренный, захлебываясь рвущимся наружу криком, отскочил назад, вжавшись спиной в стену каюты. То, что предстало моим глазам, было немыслимо. И странно, что я не обратил на это свое внимание, едва войдя в комнату. Везде: на полу, на столе, на кресле, на полках в шкафу среди толстых старых книг — лежали окровавленные, истерзанные останки людей — руки, ноги, внутренности — все, что осталось от моей небольшой команды. Отрубленные не ведающей жалости рукой — рукой ли? — головы матросов кучей были свалены в центре стола среди бумаг, погасших свечей и тарелок. Пустые стеклянные глаза, скрытые за багровой пеленой, уставились в Вечную пустоту. Эта своеобразная пирамида своей вершиной едва не касалась высокого потолка. Ужас, Кошмар, Безумие…
В горле у меня пересохло не смотря на то, что я был весь пропитан влагой; сердце словно сорвалось с цепи, пустившись в бешеную скачку; кровь громко пульсировала в висках. Время словно остановилось, замерло на часах, мгновения растянулись в длинную цепочку, уходящую в неизвестность, скрываясь за пеленой моего все нарастающего безумия.
Я долго смотрел на останки тех, с кем вот уже около двух лет ходил по всем морям и океанам, перевозя грузы различной ценнности по всем морским портам мира, и слезы тонкими ручьями оросили мое лицо. Я пытался прийти в себя, но это было уже невозможно. Лишь маленькая частичка моего сознания еще была жива и удерживала меня на краю пропасти вечной пустоты…
Некоторых я узнал. Вот седовласый балагур-боцман Хоуи «Крюк» — он был со мной с самого начала. Вот Ларк с далеких северных островов, юный и вечно чему-то улыбающийся, а вот братья Олли и Сэм из Центральной Америки, мечтавшие когда-нибудь вернуться на родину и отыскать древний золотой город, по преданиям затерянный где-то в непролазных кишащих дикарями и насекомыми джунглях Бразилии, и разбогатеть, вот… О, Боже. Я зажмурился, чтобы не видеть всего этого, меня подташнивало и странная слабость сгибала колени. Эти люди еще совсем недавно жили и радовались жизни, даже не думая о скорой смерти, не зовя ее и не помышляя пасть в ее крепкие объятия. Они все чувствовали, веселились, мыслили, мечтали. И что теперь?.. Да, конечно, они не были ангелами, в своей земной жизни им приходилось убивать со злости или в бою, калечить судьбы других людей, но никогда они не были безумно жестоки. Злой рок вынуждал их поднимать оружие против других людей, но это не приносило удовольствия, не было желанием просто так погубить чью-то жизнь, отобрать самое дорогое, что есть на земле. Нет, тот, кто сотворил это с ними, знал, что делал — он отнял у них не только жизнь, но и свободу, искалечив их души. С нечеловеческой злобой он зверски, жестоко убил их всех, расчленив в удовольствии на части, выпив, как терпкое вино, все их силы, заложенные еще на заре времен в каждого человека Создателем, и разбросал куски плоти по всей каюте, словно никому ненужный мусор. О, Великий Боже, за что?… За что ты так караешь нас… А-а-а…