– Не слушай ее, Ванюська! – заорал Чонг и выстрелил.
Женщина легко уклонилась:
– Спокойнее. Такого сильного Высшего вампира как я недостаточно ранить серебряной пулей. Чтобы убить, надо попасть в сердце или в лоб. Этого я вам не позволю. Молитва тоже не особо действенна. Не лучше ли договориться по-хорошему?
Я решил потянуть время. Вдруг три могучих китайских деда закончат разборки в большом зале и решат присоединиться к нам?
– Чего вы хотите, Анна?
– Здесь, в этой комнате, есть вещи, к которым я привязана. Они дороги мне как память. Вы дадите мне их собрать и спокойно уйти.
– А взамен?
– Взамен? – рассмеялась Батори. – Взамен я оставлю вам жизнь. Поверьте, это много.
– Она блефует! – возмутился Чонг. – Одна против трех!
Вместо ответа Анна вытянула вперед изящную белую руку, прищелкнула пальцами. Ее ногти стали стремительно удлиняться, приобретая металлический блеск, кожа покрывалась черной шерстью. Вскоре рука превратилась в огромную кошачью лапу с длинными, как серпы, стальными когтями.
– Ой, да подумаешь! Я тоже так умею! – Чонг помахал Анне лапой нетопыря, когти на которой тоже впечатляли, только были черными и костяными.
Вряд ли справимся даже втроем, подумал я. Это Высшая, к тому же очень опытная. Ясно, что она не хочет схватки: чистильщик – всегда риск. Но чтобы убить ее, нужен такой же Высший.
Продолжая тянуть время, задал вопрос:
– О каких вещах вы говорите?
– С вами приятно иметь дело. Вы очень разумный молодой человек, – улыбнулась Анна. – Сущие пустяки, не имеющие никакой ценности. Семейные архивы и портреты, – она указала на стену.
Только сейчас я заметил, что стена справа от меня увешана картинами.
– Вот, видите, портрет Ференца Надашди, моего отца, – светским тоном говорила Анна.
Мужчина лет сорока, скуластое лицо с крупным носом, тонкие губы, черные глаза. Цепкий тяжелый взгляд.
– Следующий – Дьёрдь Турзо, друг моего отца и мой первый мужчина…
Человеку на портрете было лет пятьдесят. Одутловатое полное лицо, мешки под глазами, крючковатый нос, черная борода, мягкий умный взгляд.
– Эржебету Батори вы и сами узнаете.
Три портрета. На одном Эржебета совсем юная, в алом платье, сидела в кресле, держа на колене раскрытый молитвенник. Очень красивая. На втором – стояла, опираясь рукою на стол. Роскошная женщина лет тридцати. На обоих портретах глаза Эржебеты были черны как ночь.
А вот с третьего смотрела Анна. То же лицо, что у матери, но зеленые глаза.
– Однажды решила, что неплохо и себя запечатлеть, – усмехнулась Высшая, поглаживая большой сейф у стены. – Художник, правда, попался слабоватый, молоденький. Ну, да где ж было еще одного Арчимбольдо взять. Зато вкусный мальчик оказался… Так что, мы договорились?