– Вот потому и не готов. Все, кого мы соберем, погибнут. А людьми ради своей свободы я рисковать не готов.
– Почему погибнут? Ведь все – отличные бойцы…
– Много ты знаешь?
Уоррен поджал губы, сделался вовсе неприступным.
– Забыла, что я провел здесь годы? И я знаю то, чего не знаешь ты.
– И чего я не знаю?
– Того, что твари с каждыми ста метрами вглубь, становятся сильнее. Я разбил лагеря на точках, где они слабее всего, – потратил месяцы, чтобы их отыскать. А если в лес углубиться хоть на километр, ты этих червяков по силе не узнаешь – они тебя вместе с ножами сожрут.
Она молчала. Не ожидала такого поворота событий.
Бойд же пыхтел, как озлобленный пес, – желал расставить все точки над «i».
– Решишь считать меня трусом? Считай! Но людей я на смерть не поведу!
И он развернулся, чтобы уйти обратно к костру.
Она поймала его за руку.
– Стой…
– Чего еще?
Белинда вдруг растерялась, оробела и осмелела одновременно, поняла, что сейчас сделает то, чего никогда не делала раньше, – пригласит мужчину. Ведь не зря же так тщательно после боя плескалась в ледяном ручье – жаждала быть почище. Совсем чистой. И в новых плавках.
– Я… – язык отказывался выталкивать наружу слова, но Лин пересилила волнение. – Я соскучилась по горячему и крепкому… мужчине.
И испугалась, замерла.
Неужели уйдет? Оставит?
Но Бойд не ушел. Она даже в темноте увидела, как расширились у него зрачки – как у наркомана в предвкушении дозы. И он не стал ничего ни говорить, ни переспрашивать. Вытянул вперед руку и взял Белинду за шею, как кобылу, чтобы не сбежала. Поцеловал жестко, жадно и властно. Да, грубо, но настолько возбуждающе, что у Лин в башке вдруг столкнулись галактики – ее повело, как пьяную. Она зашарила пальцами по его шее, затылку, коротким волосам, не удивилась, когда ей проникли под кофту, принялись тискать грудь.
Замычала. И ей тут же закрыли ладонью рот.
Верно, у костра все слышно…
Ей хотелось быстрее – впервые в жизни хотелось быстрее, – и потому ширинку Бойду расстегнула она сама. А он не стал церемониться с ее штанами – сдернул их вниз, позволил выступить из штанины одной ногой, чтобы развести бедра в стороны, а после втиснулся с таким напором, что она вновь застонала. Правда, тут же прикусила себе губу.
Ее тискали, ее трахали, ее держали за волосы, а она ног не чуяла от счастливого кайфа – раньше просила бы медленно и в комфорте, а теперь плевала на лес, на шершавую кору за спиной, на то, что без предварительных ласк. Бойд работал, как заведенный: вбивался в нее быстро и глубоко, вжимал в дерево так, что она почти задыхалась, все наращивал темп…