А потом содрогнулся. Вдохнул хрипло, постарался не издать ни звука, и только ее лоно чувствовало, как спазмирует внутри перенапряженный член.
Она держала его, пока он не расслабился. Не выдохнул, не оплыл, как потекший воск, не выскользнул изнутри.
Стемнело. Лица не было видно, но она чувствовала каждую эмоцию Уоррена. Что ему неудобно, что сейчас придется либо шутить, либо оправдываться, как-то извиняться за то, что отстрелялся так быстро, что не «позаботился» сначала о женщине…
И быстро закрыла ему рот пальцами.
– Т-с-с-с… – выдержала паузу в несколько секунд, затем совершенно искренне добавила: – Ты обалденный. И я еще приду к тебе сегодня ночью.
Командир, как готовый быть побитым и прогнанным волк, расслабился. Прижался к ней лбом, кивнул:
– Я буду ждать.
После звякнула пряжка его ремня.
* * *
(Conjure One Featuring Poe – Endless Dream)
Он ждал ее, как нетерпеливый пацан. Принудительно сменил на посту Чена, едва ли не пинками вытолкал его, желающего поболтать ни о чем, спать. Специально не шумел у костра, чтобы все поскорее заснули – готов был залить им пойло в глотки, а после сутки сражаться в одиночку. Лишь бы пришла…
Когда из ближнего тента показалась та, кого он ждал, Бойд едва не размурчался, как тигр.
Она не потребляла его – она давала. Насаживаясь на него и стараясь не слишком сильно шуметь, она не забывала постоянно целовать его. Гладить по щекам, подбородку, волосам.
Бойд не помнил, кто и когда в последний раз гладил его по волосам. Ему казалось, что с ним не трахаются, что его любят. На самом деле любят. Он оттаивал не только телом, но душой, он оживал.
И даром, что в штанах и кофте она выглядела пацанкой, – под его руками она оказалась настоящей женщиной с гибкой фигурой, нежной грудью, очень чувствительной кожей. Он ощущал ее, как продолжение себя. И понимал, что не может разжать пальцы и выпустить ее запястья.
– Выйдем. И бросишь? – шептал ей в губы.
– Бросить такого мужчину? Никогда.
И почему-то верил ей, не чувствовал лжи. Хотел лишь глотнуть ласки, а теперь требовал все больше, не мог напиться. Знал, что не должен просить, но чувствовал – загнется теперь. Не телом, так душой.
– Я теперь не могу туда пойти, понимаешь? Совсем. Не могу… тобой рисковать.
Они продолжили этот разговор позже, когда под утро лежали, обнявшись. Давно прогорел и перестал трещать костер – за ним сегодня никто не следил.
– Мы должны туда пойти.
– Не могу, Лин… Не могу, – и впервые позволил себе открыться. – Я боюсь.
Долго смотрел на тканевый потолок над головой.
– Неужели ты не боишься? Совсем страха нет?