В 1977-м Диана опубликовала автобиографию, «Жизнь в контрастах». Ее ожидал предсказуемый прием: стилем восхищались, содержание критиковали. После выхода книги Диана дала интервью в «Шоу Рассела Харти» на Би-би-си. К этому выступлению тоже отнеслись неоднозначно, однако саму Диану если что и смутило, то разве лишь звуки собственного голоса. «Возможно, ты бы померла со смеху», — предупреждала она Дебору, которая пропустила передачу. В 1980-м она опубликовала биографию герцогини Виндзор, с которой дружила. Мосли, который хотел распоряжаться даже временем Дианы, просил ее не тратиться еще на одну книгу, хотя она писала по ночам.
У Мосли к тому времени диагностировали болезнь Паркинсона. Тем не менее до конца 1980-го, до своего 84-летия, он был довольно крепок. Постепенно Диане приходилось помогать ему раздеваться, лечь в постель. В ночь на 3 декабря она просыпалась несколько раз и подходила к нему. В четыре часа утра она обнаружила его мертвым на полу. Сжимая мужа в объятиях, Диана звала: «Любимый, любимый, вернись к своему Першерону». Ее скорбь была столь же безмерной, как любовь, — любые чувства Дианы достигали размаха греческой трагедии. В 1981-м ее частично парализовало, словно от инсульта. Оказалось, что у нее в мозгу выросла большая доброкачественная опухоль — как считала сама Диана, из-за тяжелой утраты. И кто готов с этим спорить? Правда, едва ли можно согласиться с ее версией, будто сгубивший Нэнси рак спровоцирован недостатком любви и избытком злости, — к этому выводу Диана, разумеется, пришла, задним числом узнав о предательстве Нэнси во время войны.
От сложной операции Диана быстро оправилась (кто-то слышал, как при виде явившегося навестить ее лорда Лонгфорда она пробормотала: «Он принимает меня за Майру Хиндли»[36]). Но от депрессии ей так и не удалось избавиться. В декабре 1981-го она писала своему пасынку Николасу: «Дорогой Никки, сегодня первая годовщина, а для меня все еще длится та ночь, потому что это была ужасная ночь». Через год она разругает Николаса из-за первого тома его прекрасных взвешенных мемуаров о Мосли («Правила игры»). Любовь граничила у нее с безумием. Но есть нечто мучительное в ее письме к Деборе, предлагавшей сестре помощь во время болезни: «Мне нужен Кролик и больше никто, а он не придет».
Постепенно Диана вернулась к творчеству. «Любимые» (1985) — собрание портретов друзей и родных (и точный слепок времени, помимо прочего). Она писала рецензии для «Ивнинг стандард» и «Букс энд Букмен». Из-под ее пера не вышло ни единого лишнего или неверного слова; даже когда она отстаивала дело Мосли, ее аргументы оставались ясными и точными, словно геометрия. Джеймс Лиз-Милн ценил ее как писателя выше Нэнси. Без сомнения, она была более строгой и более изысканной, что ему, вероятно, нравилось (а может быть, ему нравилась сама Диана), однако в ее книгах недостает живого творческого огня — он весь ушел в жизнь.