Приближался вечер. С верхушек деревьев зазвучали песни черных дроздов, Появились летучие мыши, было видно, как некоторые из них зигзагами носились по воздуху. Утки, крякая, летели в сторону луга, туда же, распластав крылья, величественно плыла цапля. Барабанил дятел. Гурри не терпелось пойти на луг.
— Рано! — предупредил Гено, — слишком рано!
— Я очень хочу есть, — оправдывала она свою поспешность.
— Оставайся на месте, — увещевал сестру брат, — может случиться беда!
— Ах, — возразила Гурри, — без мамы, да еще голодать, и кто знает, сколько времени придется здесь торчать! И все ты, со своей со своей опасностью!
— Мы ни на минуту не должны забывать об опасности! — вскричал Гено.
Но у Гурри лопнуло терпение.
— Никакой опасности сейчас нет!
Она помчалась вперед. За ней боязливо шел Гено.
В этот момент замолчали черные дрозды. Громко закричала сойка. Во все горло заверещала сорока. Вдали, словно затравленный, пронесся через луг дружище заяц.
— Ты слышишь, Гурри, ты слышишь, — взывал Гено, прячась в чаще. Но Гурри уже была на лугу.
— Назад! — безумствовала белочка. — Назад!
Но в эту минуту лис, словно рыжая молния, вцепился в загривок Гурри. Под его тяжестью Гурри словно сломалась. Ужасный резкий лисий запах почти оглушил ее. Гурри потеряла бы сознание, если бы не острая боль. Это была боль от первого укуса лиса. Она тихо застонала. Укусить второй раз, чтобы добить, лис не успел.
Раздался короткий удар грома. Словно могучий кулак обрушился на лиса, он перекувырнулся, отлетел в сторону, немного посучил лапами и умер. Он лежал под носом у Гурри, откинувшей назад голову от страха и боли. Гурри не шевелилась, она потеряла сознание. Из загривка у нее текла кровь, смешивалась с кровью лиса, и трава вокруг становилась красной.
Теперь Гено, застывший в кустах от ужаса, испытал на себе страх, который исходил от Него. Теперь он вдохнул Его запах, заставляющий задыхаться и терять голову. И Гено увидел Его, даже услышал, как Он разговаривает. Гено стоял неподвижно, не в силах сдвинуться с места.
— Бедняжка, — сказал Он тихо, нагнулся к Гурри, осмотрел рану и взял оглушенную лань на руки. — Ничего, все будет в порядке. Бедная малышка, я возьму тебя с собой. Выстрели я на секунду позже, тебя бы уже не было на свете.
Он отшвырнул лиса ногой в кусты и ушел.
Гено бросился наутек, прочь от мертвого лиса, прочь от Него, — растерянный, беспомощный, наполовину потерявший разум. Увидев гибель сестры, он не мог опомниться.
— Мама! Мама! — кричал он в душевной тоске. Он забыл обо всем, он не мог не кричать: — Мама! Мама!