— Суфии[214] говорят то же самое, но они заблуждаются! Мы же утверждаем, что бог существует вне всего. Попробуй докажи, что это не так!
— Всевышний — во всём и в то же время вне всего. Так говорят шастры, риши. Даже поэты и те это утверждают.
— Ну, хорошо, значит, ты признаёшь, что бог существует вне всего! А теперь ответь, сколько есть путей в рай: один или несколько?
— Сколько людей, столько путей.
— Выходит, что рая можно достичь, даже поклоняясь деревьям, камням и животным?
— Да, если только это поклонение искренне и исходит из глубокой любви к богу.
— Значит, поклоняясь статуям, можно попасть в рай?
— Да.
— Но статуя — кусок камня.
— Статуя не камень. Прежде всего она символ почитания всевышнего.
— Ваши йоги называют бога бестелесным Брахмой. Есть ли у тех, кто почитает камень, ещё какие-нибудь боги, кроме Брахмы?
— И да и нет. Это зависит от глубины познания верующего и его любви ко всевышнему.
— А существует ли какое-либо различие между глупостью и разумом?
— Да, существует! Глупость — первая ступень разума, разум же — вторая ступень глупости.
— Что ты мелешь! — вскричал Сикандар.
— Я верно сказал, повелитель! — ответил Бодхан.
— Ты пришёл сюда участвовать в диспуте или оскорблять учёных?! — гневно спросил Сикандар.
Но брахман не сдавался.
— Я пришёл сюда, чтобы доказать истину, — произнёс он спокойно и бесстрашно. — Если мои слова пришлись вам не по вкусу, прикажите — и я уйду!
Но бодхану не хотелось оставлять поле битвы, да и маулви не могли допустить, чтобы их противник ушёл с диспута с высоко поднятой головой. Ни Бодхан, ни муллы не стремились к истине, главное для них было — возвысить свою веру. У Бодхана была отвага, муллы чувствовали за собой силу.
Толпившиеся в зале воины-мусульмане сперва было приняли этого брахмана, который осмелился один явиться пред муллами, за сумасшедшего, но вскоре оценили его мужество: «Отважный он человек! Не брахман, а настоящий воин. Спаси его, всевышний, от гнева султана!»
— Ты вот сказал: «Прикажите — и я уйду», — обратился один из маулви к Бодхану. — Но разве возможно это, бирахман?[215] Ты уйдёшь отсюда, лишь когда признаешь своё поражение и примешь ислам.
— Моя вера не хуже вашей, почему я должен отречься от неё? — бесстрашно возразил Бодхан.
— Неверный! Неверный! — вскричали маулви.
— Откуда ты? — спросил Сикандар.
— Из Гвалиора, — ответил Бодхан.
— Значит, шпион Ман Сингха?!
— Нет, я не шпион. Я поссорился с раджей и покинул Гвалиор.
— Неправда! Ложь!
Диспут кончился. Все ждали, что скажет султан, однако он обратился к маулви:
— Решайте сами, что с ним делать.