- Дмитрий Олегович, - укоризненно начал терапевт, - ну нельзя же так: санитарка пришла, чуть не плачет, говорит, что вы ее...хм...послали, и сказали: "...Если вам надо - вы и реанимируйте"
- А она не удосужилась вам сказать, чем я там занимался, когда она пришла меня звать?
- Нет...
- К вашему сведению я тоже реанимировал больную, да и не посылал я ее никуда, хотя, может, и стоило..., ну, а во-вторых: вы больную Вознесенскую реанимировали?
- Ну, - немного смутился заведующий, - мы сказали внучке, что процесс зашел слишком далеко, что это безнадежно.
- Все верно, так и было. Чего меня тогда зовете?
- Ну, хотелось бы, чтобы было все, как положено...
- Нет, "как положено", я должен был застать вас и ваш ранимый медперсонал усердно дышащими за бабулю и столь же усердно качающими ей сердце, вводящими ей адреналин, вместе с вами позаниматься этим же, - я глянул на часы, - минут еще 5-10, а уж потом констатировать биологическую смерть.
- Это Сиверцева, - быстро "перевел стрелки", уходя от "скользкой" темы зав. терапией, - она внучке рассказала, что вы и больную перевели, и вообще нагрубили, собиралась жаловаться на вас пойти, я уже тут смягчал, как мог.
- Пусть жалуется, - вяло махнул я рукой, - может, хоть кислород к вам быстрее проведут.
На лестнице меня поджидала заплаканная внучка.
- Вам не место среди врачей! - гневно обличила она меня. - Я никуда не пойду жаловаться, скажите спасибо Владимиру Григорьевичу. Вот он - настоящий врач, не то что вы... А еще клятву Гиппократа давали.
Достали меня уже с этой клятвой, самое интересное, что люди, поминающие ее к месту и не к месту, в общем-то, и не представляют, что в этой пресловутой клятве написано. Не так давно меня попрекали этой самой клятвой за...намерение сменить место работы (был соблазн в город уехать, к Котофеичу). Типа Гиппократ аж больше 2000 лет написал: "...А реаниматологу Андросову - места работы не менять ни под каким предлогом, а ежели сменит - хай его в Аид сволокут!"
Я устало вздохнул :
-Извините, мне действительно очень жаль, что ваша бабушка умерла.
- Вижу я, как вам жаль, - презрительно бросила она, - трусите, я же вижу, вспотели вон, даже. Смотрите, не простудитесь только. - Она стремительно развернулась, и, цокая каблучками, стала быстро спускаться по лестнице.
... - Ну и сам дурак, - наставительно поучал меня Семеныч. - Видел же, что бабульке так и так - земля. Откатил бы на каталке ее в сторонку, она бы отмучалась на полчаса раньше - и все - никакого шума. Я не прав?