Гельга Ротванг, жена великого изобретателя, которая принадлежала ему всецело — пока не встретилась с Джо Фредерсеном.
Тогда она должна была покинуть мужа, который горячо любил ее, и уйти к другому.
Глаза Джо Фредерсена оторвались от головы женщины и опустились на высеченные на цоколе слова:
«Гель, родившаяся мне на счастье, всем людям на радость, потерянная из-за Джо Фредерсена и скончавшаяся, когда она подарила жизнь сыну его, Фредеру».
Да, тогда она умерла. Но Джо Фредерсен слишком хорошо знал, что она умерла не от родов. Она умерла потому, что сделала то, что должна была сделать. Она, собственно, умерла уж в тот день, когда пришла от Ротванга к Джо Фредерсену и удивилась, что ноги ее не оставляли на пути своем кровавых следов. Она умерла, потому что не могла противостоять великой любви Джо Фредерсена и потому, что он заставил ее разбить жизнь другого человека.
Никогда не было на лице человека выражения такой радости освобождения, как на лице Гель, когда она узнала, что умирает.
Но тот же самый могущественный человек в Метрополисе в жутком сознании своего бессилия лежал на полу и кричал, как дикий зверь, которому переламывают кости.
И когда он через 4 недели встретился с Ротвангом, густые упрямые волосы над чудесным лбом изобретателя были белы как снег, а в глазах его горела ненависть, граничащая с безумием.
В этой великой любви, в этой великой ненависти Гельга осталась живою для обоих мужчин…
Джо Фредерсен не заметил, как за ним открылась дверь, и кто-то тихо вошел в комнату. Но он услышал смех, обернулся — и увидел лицо Ротванга.
Оба в упор смотрели один на другого. Никто не поклонился.
— Тебе надо было бы раздробить череп, если бы в нем не хранился такой драгоценный мозг, — сказал Джо Фредерсен после паузы.
— Ты ничего не можешь сделать мне хуже того, что сделал, — ответил Ротванг.
Джо Фредерсен молчал.
— Как ты думаешь… — продолжал Ротванг, — что мучительнее раздробить череп или вырвать из груди сердце?
Джо Фредерсен молчал.
— Ты не хочешь отвечать мне, Фредерсен?
— Мозг, подобный твоему, должен бы уметь и забывать, — произнес Джо Фредерсен, не глядя на Ротванга.
Ротванг пожал плечами. Он подошел к портьере и задернул ее.
— Забыть? — переспросил он. — Я дважды в жизни забыл. Раз я забыл, что эфирное масло и ртуть дают взрывчатую смесь. Это стоило мне правой руки. Другой раз я забыл, что Гель была женщиной, а ты — мужчиной. Это стоило мне сердца В третий раз, боюсь, дело пойдет о моей голове. Я никогда больше не буду забывать, Фредерсен.
Джо Фредерсен молчал. Наконец, он произнес беззвучно: